РУССКИЕ И УКРАИНЦЫ - ДВА ПУТИ: МОСКОВИЯ И ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ, (период с 1250 - 1550-й гг.) Опции Поделиться

[efan81]

Что же произошло с землями Руси после ее неизбежного развала в XII веке?
На развалинах огромного государства возникает много удельных княжеств гораздо меньшего масштаба. И вместе с тем жители этих государств прекрасно осознают, что все они – люди одного народа и обитатели одной страны. И эти государства постепенно, медленно но верно собираются в два больших: Московская Русь и Великое княжество Литовское.
Поскольку наша тема становится всё более обширной мы будем рассматривать её по частям.. то есть поэтапно-попостно Сначала поговорим об землях нынешней Украины в тот период... то есть о Великом Княжестве Литовском... потом о Княжестве Московском...

[ИВК]

Чтобы более-менее понять, каково было самосознание славянского населения Великого княжества Литовского, полезно почитать "Хронику Литовскую и Жмойтскую" и более ранние сочинения, послужившие основой для неё, особенно так называемую Белорусско-литовскую летопись 1446 года. Какие выводы можно из них сделать?
Прежде всего, увы, нельзя уверенно определить, кем на момент литовского завоевания считали себя жители восточнославянских земель, первыми признавших литовскую власть (а это приблизительно территория современной Белоруссии). Просто нет данных. В 14 веке летописание, похоже, велось только в северо-восточной половине части Руси - Новгороде, Пскове, Смоленске, Ростове, Твери, Москве, Нижнем Новгороде. А в юго-западной половине оно после Батыя держалось только в Галицко-Волынской земле, да и там к 14 веку заглохло. То есть литовцы захватили ту часть Руси, где летописания либо никогда не было либо оно свернулось до их прихода. И лишь с завоеванием Смоленска (на рубеже 14-15 веков) появляются известия, отражающие мнение славянского населения ВКЛ. Именно в Смоленске была составлена вышеупомянутая Белорусско-литовская летопись. Так что, начиная с первой половины 15 века, имеются надёжные данные по вопросу, о котором тут идёт речь.
Изучая эти данные, видим картину, подобную той, которая со второй половины 13 века наблюдалась в Галицко-Волынской земле и во Владимиро-Суздальской. То есть: мы - русь и земля наша - Русская... причём русь - именно мы (или, в крайнем случае, прежде всего мы), и Русская земля - именно наша (или, в крайнем случае, прежде всего наша). Если в севернорусских летописях вся Русская земля - это Низовская земля (возможно, с Новгородско-Псковской вместе), а все русские князья - низовские князья, то в литовских точно так же именуется именно подвластная Литве часть Руси и именно тамошние князья (хоть они и Гедиминовичи). С какого времени установились такие понятия - можно только гадать, но едва ли уже с 13 века.
Также эта литовская русь противопоставляет себя и литве (литовцам). Это и в первой летописи налицо, и тем более в "Хронике Литовской и Жмойтской" (которая отражает и литовскую точку зрения, не только русскую, потому как ко времени её создания за летописание взялись уже и литовцы). Никакого слияния литвы с русью в этих памятниках нет, а есть то союзные, то враждебные отношения малочисленной и отсталой, но хорошо организованный литвы с многочисленной и развитой, но плохо организованной русью. Вот тут ярко виден разрыв литовской руси с коренными русскими традициями: из организующей силы эта русь превращается в организуемую внешней силой массу. Это буквально ломка этнических устоев, переворачивание их с ног на голову. Тогда как в северо-восточной Руси этого нет: откупаясь от Орды данью и поступившись частью суверенитета, тамошняя русь сохраняет главное: свою власть и свои вооружённые силы. А значит, сохраняет и главнейшие русские традиции - они ведь абсолютно несовместимы с тем, что в русских городах водворятся нерусские владыки со своим нерусским воинством.
Что получается? Распространение русского самосознания у славянского населения ВКЛ тоже (как и во Владимиро-Суздальской и Галицко-Волынской землях) сопровождалось ярко выраженными претензиями на то, что "русь - это именно мы и никто более", но вдобавок там произошёл отказ от ключевой русской идеи, отвергающей саму возможность установления на Руси нерусской власти.