Летописец Нестор Опции Поделиться

[ИВК]

Об авторе «Повести временных лет» Даниил Андреев пишет:

Эта инвольтация Яросвета начинается в X веке и очень быстро знаменуется появлением, вслед за Владимиром, ряда крупнейших исторических имён: Ярослава Мудрого, летописца Нестора, Антония и Феодосия Печёрских, затем Владимира Мономаха. Это будущие человекодухи, нисшедшие в Небесную Россию во дни её основания, теперь направлялись демиургом в Энроф ради выполнения особых задач, с миссиями праведников и родомыслов.

За всё время существования русского затомиса через него в Синклит Мира поднялось несколько десятков человек, из которых мне известны следующие имена: Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Антоний и Феодосии Печёрские, летописец Нестор, дружинник Сергий — автор «Слова о полку Игореве», Александр Невский, Сергий Радонежский, Андрей Рублёв, Нил Сорский, Ломоносов, Александр Благословенный, Амвросий Оптинский, Серафим Саровский.

О Несторе мы почти ничего не знаем, так что судить о нём можем в основном по его главному творению — «Повести временных лет». И опять же, очень трудно отделить вклад самого Нестора от труда предшествовавших летописцев; поэтому сначала следует сказать о них всех.

Летописание на Руси начало активно развиваться примерно с середины XI века. Велись или нет какие-то записи до тех пор, но на момент составления первых летописей знания о ранней русской истории были очень смутными. Особенно это относится к временам до Святослава. Существовала куча рассказов о прошлом, зачастую пристрастных и противоречащих друг другу, — и отделить в них истину от вымысла было непросто.
Такие сказания о героическом прошлом — ещё не история. И потому, что устные, и потому, что нацелены скорее на прославление, чем на сохранение достоверной картины минувшего. Безудержное восхваление своего народа или своих правителей ведёт к забвению прошлого столь же верно, как и прямое пренебрежение к нему. Ведь выпячивание приятного и замалчивание неприятного со временем искажает действительную картину прежних времён до неузнаваемости. К тому же, уж если начали выдумывать напропалую, то трудно сохранить единство: всякий начинает фантазировать как ему удобнее и просто как умеет, и былое предстаёт уже в разных взаимоисключающих вариантах. Историческая память, основанная на прославлении подвигов, а не на истине, очень коротка.

Сведения о старине были столь разрозненными и противоречивыми, что первые летописцы (впрочем, тут они выполняли роль историков-реконструкторов) комбинировали их очень по-разному. В одной летописи Олег — князь-регент при малолетнем Игоре (который, впрочем, почему-то продолжал ему подчиняться и достигнув зрелости; какое же тут регентство?), а в другой он — всего лишь воевода Игоря, а тот к моменту смерти отца был уже взрослым. Походы Олега и Игоря на греков в разных летописях тоже отображены отнюдь не одинаково, неясно даже, сколько походов было и в какие годы они были совершены. Ещё вспомним, что в одной летописи Аскольд и Дир — бояре Рюрика, ушедшие в Киев и совершившие поход на Царьград, тогда как в другой они не имеют никакого отношения ни к Рюрику, ни к упомянутому походу. Такой разнобой в дошедших до нас вариантах ранней русской истории наглядно показывает состояние первоисточников, на которые опирались первые летописцы.

А если бы никто тогда не захотел углубляться в нашу историю и летописание началось, скажем, на столетие позже? Тогда относительно достоверные (конечно, отрывочные) сведения о временах Святослава, Владимира, даже Ярослава, мы могли бы черпать разве что из иностранных источников, а про Олега Вещего, пожалуй, забыли бы вовсе.
Так что первые летописцы буквально спасали нашу историю от забвения. А Нестор привёл их общее дело к логическому завершению. Он свёл воедино сведения из предыдущих летописей, устных преданий, византийских документов и прочего, и таким образом создал достаточно связную русскую историю. Естественно, не всё реконструировал безупречно — но при таких малочисленных и ненадёжных первоисточниках ошибки неизбежны. Сомневаюсь, что кто-то другой смог бы выполнить ту же работу лучше, чем он.

Нисколько не удивительно, что человек, совершивший такой подвиг для увековечивания русской истории, достиг Синклита Мира.

[Михаил Рыбаков]

В тему идеи Гнева Божьего в "Повести временных лет" и не только.

Сегодня от православного священника узнал о концепции кенозиса в истории, как об альтернативе концепции Гнева Божьего:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Кенозис

В святоотеческих канонах первого тысячелетия, общих для католичества и православия, это идея самоограничения всемогущества Бога, как я понимаю, распространяется в отношении Бога строго на вочеловечивание Логоса в Иисусе. То, что прочитал у православного священника сегодня, то есть распространение кенозиса на историю, это, видимо, модернистическое добавление 19-20 века, наверное это придумал какой-то известный русский философ или богослов типа Бердяева, хорошо бы найти. Думаю что это недавний концепт, не бывший распространённым в истории. Исходя, например, из истории об объявлении римской церковью Атиллы "Бичом Божьим" и содержания "Повести временных лет", я делаю вывод, что в сознании христиан традиционно доминировало представление про исторические бедствия именно как Гнев Божий.

Ну а что значит кенозис в истории, думаю понятно читавшим Андреева, у него как раз про это очень много. Что греховными действиями человек и даже социум прогоняют от себя Бога, Его волю и благодать. Отталкивают защиту Бога. И войдя в такое уязвимое состояние, оказываются под ударом дьявольских сил, конкретных существ и демонизированного закона кармы. Значит, когда имеем бедствия, нужно особенно постараться заняться покаянием и возвращением к воле Бога который есть Любовь. Как и в концепции бедствий как Гнева Божьего.

Но кенозис в истории, в отличие от концепции Гнева Божьего, на мой взгляд идеален и не содержит изъяна, который существует у доминировавшей концепции всемогущества Бога и Гнева Божьего. Критика такой доминировавшей концепции, как считается, существовала ещё до христианства и приписывается греческому философу Эпикуру, жившему в 3-ем веке до нашей эры. Может быть это так, а может быть эту критическую формулировку придумали в первых веках нашей эры, но вот сама формулировка:

Если всемогущий, всеведущий и всеблагой Бог существует, то зла нет.
В мире есть зло.
Поэтому всемогущего, всеведущего и всеблагого Бога нет.

Эта критическая формулировка кажется мне справедливой... при том, что она может приводить и обычно и приводит либо к безбожию либо к богоборчеству, вот как у Ивана Карамазова, к примеру. Но вот Андреев (и видимо не только он) даёт другой концепт, где Бог ограничивает своё всемогущество волей своих созданий. Такая концепция на мой взгляд не имеет изъянов. Вера в такого Бога уже не пошатается критической формулировкой Эпикура. Также такой Бог как идеал, пример и живая сила, к которой стоит стремиться, не действует как-либо иначе, чем благодатью, гневаться не может. Поэтому нельзя уподобляться карающему божеству и считать себя святым. Что тоже очень хорошо и правильно в моём понимании.