Клуб любителей исторической прозы, о моих предках Опции Поделиться

[santehlit]

Еще работая журналистом районной газеты, собирал и записывал рассказы местных старожилов, бывальщину. Отец много повествовал о наших корнях. Так и появился на свет сборник рассказов и повестей «Самои». О чем эта книга?
Людей терзает необъятность вечности, и потому мы задаёмся вопросом: услышат ли потомки о наших деяниях, будут ли помнить наши имена, когда мы уйдём, и захотят ли знать, какими мы были, как храбро мы сражались, как неистово мы любили. (Д. Бениофф. «Троя»).
Пробовал пристроить его в издательства с гонораром – не взяли.
Пробовал продавать в электронных издательствах-магазинах – никудышный навар.
Но это не упрек качеству материала, а просто имени у автора нет. Так я подумал и решил – а почему бы в поисках известности не обратиться напрямую к читателям, минуя издательства; они и рассудят – стоит моя книга чего-нибудь или нет?
Подумал и сделал – и вот я с вами. Читайте, оценивайте, буду знакомству рад…

[santehlit]

Этот промежуток между сумерками и рассветом показался ему бесконечным. Не спалось. То в сознании, возбуждённом зрелищем схватки между бизоном и медведем, возникали новые образы и понятия, то он уносился мысленно в полумрак пещеры, где между базальтовых стен, огонь костра освещал для него лицо Эолы.
Взошла луна на небосклон. Ночные животные один за другим выходили на охоту. Их тени скользили по траве. Сверху Харка различил землероек, тушканчика и ласку. Вон сохатый идёт стороной, закинув рога на спину. Следом за ним появляются волки с белесыми животами, тонкими мордами и быстрыми ногами. Сохатый скрылся в кустах – там он волкам недосягаем. Обескураженные они рычат и воют. Запах внутренностей и крови бизона привлекает их внимание, но запах медведя призывает к осторожности. Самый нетерпеливый, скрываясь в траве, подползает. Он обнюхивает тело быка, полуоткрытый рот, откуда ешё так недавно вырывалось горячее дыхание, а потом начинает слизывать кровь с его ран. Медведь глухо рыкнул, несогласный делиться добычей, и серый разбойник стремглав убежал.
Волки собрались на охотничий совет. Некоторые уселись в выжидательной позе, вытянув морды, другие взволновано тёрлись друг о друга. Харка не сомневался, что у них есть свой язык, что они могут договариваться о том, как устроить засаду, вести преследование, как окружить и делить добычу. Он рассматривал их с любопытством, стараясь разгадать планы и намерения.
От яркой луны померкли звёзды - некоторые совсем стали невидимыми. Оцепенение охватило степь. Лишь изредка филин бороздил подсвеченный воздух. Из кустов доносилось кваканье древесных лягушек. Бесшумно сновали летучие мыши. Харка вдруг понял, чего ему всё это время не хватало – шума водопада.
Настал второй день его заточения на валуне. В его уме промелькнули рассказы охотников о хитрости и упорстве животных. Зубр, на которого Харка надеялся, не спас его, а погиб сам. Хитрости, которой можно было бы одолеть медведя, не находилось. Беглецу предстояло либо умереть на валуне от жажды и палящего солнца, либо погибнуть в когтях серого великана – на победу в схватке с ним Харка не рассчитывал, да и не с чем было сразиться.
- Зачем тебе моя плоть? – сказал осаждённый осаждающему. – Ешь бизона, а то он скоро протухнет.
Лежащий в тени медведь лениво повернул голову к человеку.
- Ты думаешь, я тебя боюсь? – Харка встал на ноги и потрясая кулаками закричал. – Харка – повелитель зверей! Харка никого не боится!
Медведь вздрогнул и ответил рычанием.
И снова наступила тишина. Палящее солнце поднялось в зенит. Пользуясь сном медведя мелкие хищники трепали тушу бизона, от которой уже исходил неприятный запах. Харка терпеливо ждал. Его мучил голод, но страшнее была жажда, которая становилась невыносимой. Тем не менее какая-то надежда жила в сердце беглеца.
Когда солнечный диск опустился во мрак, им овладела та непонятная тоска, которая охватывает в сумерки всех травоядных животных. Харка мечтал, лёжа на спине, глядя в звёздное небо. Никогда ещё расстояние, отделявшее его от пещеры, не казалось таким огромным – снова к нему вернулось острое чувство одиночества. Женские образы витали в его мыслях. В своих мечтаниях Харка уснул тревожным сном, который обрывается от малейшего шороха.
Беглец проснулся, услышав возню под валуном – медведь поднялся и пошёл, вертя головой, принюхиваясь к запахам ночи. Наверное, он пошёл к реке, решил беглец. Несколько раз он порывался соскользнуть вниз, но каждый раз откладывал: медведь находился ещё поблизости. Наконец он пропал из виду. Харка осторожно спустился. Первым делом лёг и приложил ухо к земле, потом долго принюхивался к воздуху.