Версия для печати темы

Нажмите сюда для просмотра этой темы в обычном формате

Россия-2 _ Литература _ Песнь велоцираптора

Автор: Исправник 8.11.2010, 14:26

Е.В.Милявский

Песнь велоцираптора.
Роман

Раздался глухой шум, потрескивание, потом неприятный, резко снижающийся свист. И вдруг из рупора полилась мелодия — мрачная, напряженная, стремительная и полная смятения. Она не вызывала ужаса, ибо сама была ужасом; он был в ней, как в огромных скелетах юрских ящеров, застывших в чудовищных судорогах, когда их залил поток расплавленной лавы и навеки оставил в позе, полной несказанных мук и страха. Эта мелодия была как огромные кости, которые, перестав быть позвонками и ребрами, уже не принадлежат живому существу, но еще не превратились в известковую скалу, не стали частью мертвого мира. Как они, она была страшна, отвратительна и в то же время близка, ибо чем-то вызывала вдруг почти человеческие чувства. Я хотел крикнуть: «Довольно, довольно, остановите!» — но не мог раскрыть рта и слушал, пораженный, словно мне довелось через стекло в оцепенении наблюдать за конвульсиями обитателя бездны, странного и непонятного чудовища, о котором я не знаю ничего, кроме того, что оно умирает.Нестройный хор еще раз прогремел и утих. Теперь слышалось только равномерное шуршанье токов…
С.Лем, «Астронавты».


…с этим ничего общего, а материалы проведенной нами проверки убедительно показывают, что данный текст не является результатом утечки информации, а целиком и полностью представляет собой продукт, так называемого «авторского прозрения», или «визионизма», особых форм душевного расстройства у т.н. homo sapiens, то есть не имеет под собой никаких существенных оснований и доказательств.
На основании вышеизложенного и руководствуясь ст.ст.18, 34, и п.5 ст.76 Кодекса управления горизонтами, в условиях отсутствия реальной угрозы имперскому приоритету,
постановляю:
В ходатайстве о физическом уничтожении автора текста отказать.
Внешнее наблюдение снять.
Проверять выборочно с периодичностью раз в полгода в течении трех лет.
Настоящее дело производством приостановить до истечения срока, отведенного для проверки.

Офицер службы по делам
сообществ млекопитающих Тайх Кытху, охотник

МП
23.04.2015г. в горизонте четвертичного периода


Пролог: Огоньки.
Жарко и скучно было в аэропорту Борисполь. Пятилетняя девочка со смешными косичками и чайными любопытными глазенками, смирно сидела возле матери и оглядывала большой зал в поисках чего-нибудь интересного. Вот кошка. Вот птичка за окном. Кошка смотрит на птичку. Вот большой самолет поднялся в небо, с ревом стал набирать высоту, уменьшаясь на глазах. Вот прошла тетенька, она хорошая, это видно, у нее внутри золотой огонек, как у мамы с папой, она улыбается, и Косма (так звали девочку), улыбается вместе с ней. А вот еще интересный дяденька пошел. У него зеленый огонек, поэтому он такой озорной, как мальчишка Сенька в детском саду, дяденька этот смотрит на все насмешливо, но не зло. У всех людей огоньки белые и скучные, как ртутные лампы. А есть такие – с цветными огоньками. Вот они-то как раз самые интересные, даже интереснее бывают, чем игрушки. Смотришь на такого и все про него знаешь. Косма, правда, иногда и не понимала , что именно она знает про человека с цветным огоньком.
Пришел папа. Он купил билеты. В кассе их не было, билетов. Но папа кого-то попросил и для него билеты нашлись. Так что они теперь полетят в Ленинград. Мама обещала, что Косма увидит в Ленинграде много интересного. Косма была рада. А то мама очень огорчилась, что поездка откладывается. Мама не подавала виду, что огорчилась, но Косма все равно увидела по огоньку, что мама чуть не плачет. И тогда Косма сделала так, что билеты нашлись. Она попросила огоньки. Да, с Космой такое уже бывало. Она разговаривала с огоньками. Были огоньки, которые жили в людях. Они разговаривать не умели, потому что были маленькие. А были такие огоньки – большие.. Больших огоньков было всего восемь. Были желтый и белый – они сказали Косме, что они небо и земля, и они были как мама и папа всем-всем маленьким огонькам на свете и другим шести большим огонькам. А другие большие огоньки были такие:
Красный и синий, они были как огонь и вода. Серебряный и золотой – эти были озеро и гром, зеленый – дерево и голубой – ветер. У КАЖДОГО ОГОНЬКА БЫЛ СВОЙ ХАРАКТЕР, например, серебряный был веселый, и любил играть и петь, а голубой был очень любопытный, и всюду проникал, он все знал и везде побывал на всем-всем свете. С огоньками можно было разговаривать о чем хочешь. Косма разговаривала с огоньками и они рассказывали ей много интересных вещей. Позже, Косма узнала, что у огоньков можно попросить, чтоб исполнили желание, и они иногда могут, если желание не слишком тяжелое. Когда Косма увидела, что мама и папа очень хотят в Ленинград, и боятся, что если они не полетят, то могут сильно поссориться и даже развестись, то Косма тогда сама испугалась и захотела, чтобы билеты нашлись. Тогда она закрыла глаза и посмотрела на огоньки, и огоньки закружились, как в хороводе и запели такую красивую песенку. И папа сразу вспомнил, кому надо позвонить, и позвонил, и пошел и купил билеты. Но огоньки сказали, что это опасно, они не хотели, чтобы Косма летела, но Косма боялась, что мама с папой разведутся и не послушалась огоньков. Папа еще сказал маме, что из-за него билеты не достались трем другим людям, которые очень огорчились и сердились на папу. Косма спросила у огоньков, как помочь этим людям, чтобы они не огорчались. И огоньки сказали, что помогать им не надо, у них и так все хорошо. Помогать теперь нужно тебе. – Так сказали огоньки.
И когда самолет стал падать, все закричали, мама схватила Косму и прижала к себе и была такой белой, как статуя в парке, а папа схватил маму за руку и сказал: «Не бойся, мы же вместе», но они все равно боялись и не знали, что делать. Косма тогда зажмурилась и позвала огоньки и попросила спасти самолет, чтобы он не падал. Но огоньки сказали, что не могут, потому что самолету этому надо упасть, судьба его такая и тут уж ничего не сделаешь. Косма спросила: а маме с папой тоже судьба? Нет. – ответили огоньки, - Не судьба. Это ты сделала так». – «Давайте я верну все как было», - попросила Косма. Огоньки засмеялись. «Не бойся», - сказали они, - «умирать совсем не страшно. Ты все равно будешь с мамой и с папой, а потом сама поймешь»...
- Но это же , наверное, больно, - возмутилась Косма, - я не хочу умирать!
Огоньки помолчали, и сказали:
- Сделай сама, мы не можем.
И они построились, как для танца, в круг, так что синий встал против красного, они сблизились и вдруг исчезли, и получилось пустое место – проход, там где они были.
- Сейчас мир не существует, - сказали огоньки. – Иди, и верни все назад, только быстро, мало времени.
Косма вошла в дыру между огоньками, наступила тьма. Вдруг она остановилась и увидела в темноте глаза. Там кто-то был, но он был нестрашный, а, наоборот, добрый, только очень старый. И это был не человек. А что-то непонятное, то ли птичка, то ли ящерка, только оно было большое. Оно спросило, только не вслух, а так… как огоньки:
- Ты зачем здесь? Тебе нельзя.
А Косма сказала:
- Здравствуйте. Я судьбу нарушила, дяденька, мне надо обратно все исправить, а то мы умрем, все, и я, и мама, и папа… а нам еще не надо…
И тогда незнакомец-непонятец засмеялся в темноте и сказал:
- Совершив ошибку, не бойся ее исправить.
А Косма не поняла и спросила:
- Простите, пожалуйста, что вы сказали?
А он ответил:
- Ты хорошая девочка, вежливая. Ну, иди, исправляй.
…и она скользила во тьме, пока ее глаза не вошли в глаза другой девочки, и все тело ее вошло в тело ее самой же, но двумя часами моложе. Она изо всех сил закричала самой себе: не надо на самолет, он упадет, вы умрете, уходите отсюда сейчас же. Та другая, Косма, в которую она ворвалась, испугалась так, что упала на холодный пол, выкрикивая что-то страшное на чужом жутком языке: «Чох, кхэ-тхок, акх-кха-дхок»!!!, а потом стала белая и холодная и мама и папа кинулись к ней и подняли ее на руки и стали гладить и целовать. А потом все исчезло: и цвета и звуки. И когда девочка пришла в себя, она была уже одна и лежала дома в своей кроватке и мама с папой сидели рядом , держась за руки и смотрели на нее, и ни в какой Ленинград ехать не надо было, потому что они уже и так были вместе. Пришел врач. Посмотрел на нее и сказал, что все в порядке, но на всякий случай надо сделать то-то и то –то. А мама сказала:
- Господи, какое счастье что мы не попали на тот рейс… - и поцеловала Косму в глаза.
А Косма никому ничего не сказала, ни папе ни маме. И скоро сама забыла. Только следы ее остались там , там, где она была. Там ведь нет ветров и дождей, и следы остаються навечно, как на Луне.

Глава 1. Кудесница.
На улице быстро темнело, хотя зима еще только начиналась. Повалил снег. Женщина в светлом пальто и теплой синтетической шапке, закрывающей уши от студеного режущего ветра, почти бежала, оскальзываясь на обледеневшем тротуаре. Нечастые прохожие осторожно пробирались навстречу, другие нагоняли ее. Женщина смотрела под ноги, опасаясь, немедленно, тут же, как отведет взгляд от носочков своих сапожек, растянуться на льду. Лица ее поэтому не было видно мужчине, в бежевом кашемире и легкомысленном демисезонном кепи, который, ловко ступая, кажется, следовал за ней. Иногда она быстро, тревожно оглядывалась, но кашемировый мужчина следовал за ней на почтительном расстоянии, поэтому лица ее разглядеть не мог. Да и нужды в этом не было. Он видел ее лицо на фотографии, а сейчас главное было не выпускать из виду ее приметный оранжевый шарфик. На Большой Васильковской она вошла в книжный магазин украинского общества «Знание». Окунувшись в красочную пестроту книжных полок, женщина, минут через пять, словно форель из горного ручья, выхватила толстый том, видимо палеонтологического содержания: на обложке были нарисованы динозавры, разевающие зубастые пасти в древних зарослях и реющие над ними птеродактили хулиганистого вида. Полистав книгу, женщина сказала «О»! и ткнула пальцем в страницу. Мужчина в кашемире, как раз, случайно, проходил мимо с томиком Борхеса в руках. Ему даже не пришлось заглядывать ей через плечо, - книга была большого формата, и было прекрасно видно, что женский пальчик упирается в изображение некоего худосочного, коричневого динозавра, скачущего на одной ножке на странице 61. «Ютараптор» было написано над картинкой. Женщина захлопнула книгу и поспешила на кассу, цокая каблучками по плиточному полу.
…Капитан Сидорцов шел за женщиной, стараясь не упускать из виду за падающим снегом яркий шарфик своей подопечной, и, зябко поеживаясь в своем кашемире, размышлял: «Все-таки интересно, это я притягиваю аномалии потому, что я офицер отдела аномалий, или я офицер отдела аномалий, потому, что притягиваю»?
Женщина остановилась у подъезда, зазвенела ключами, и, увидев свежее, белое объявление на стене у подъезда, вполглаза пробежала его текст: «Рапторы в истории Украины». Вскрикнув, она отшатнулась от объявления, в замешательстве и ужасе протерла глаза кулачками, и снова перечитала: «Репетиторы по истории Украины». –Тьфу, черт! Совсем уже!.. – женщина сердито отмахнулась от объявления и вошла в подъезд.
Сидорцов покурил, внимательно изучая объявление, пожал плечами, и, проследив, в каком окошке подъезда зажжется свет, не спеша направился дальше по улице.
- А ножки у этой аномалии ничего себе… - подумал он.
Сидорцов не подменял собой службу наружного наблюдения, просто хотел получше присмотреться перед разговором.
Женщина со стоном усталости ввалилась домой, в свою однокомнатку на Левобережной. Небрежно разулась, не глядя набросила на вешалку пушистое белое пальтецо, по-мужски заткнув шарф и шапку в рукав, сбросила туфли, и только теперь почувствовала себя дома. И перестала быть серой банковской мышкой, затюканной экономисткой. Теперь, на своей территории она была (могла быть)не офисным планктоном, а вдохновенной кудесницей. Косма привычно (но это была приятная привычка) взбодрила чайник. Уютно забравшись с ногами на кухонный диванчик-уголок, закуталась пледом. Вот-вот чайник засвистит, и можно будет пить кофе, курить, стряхивая пепел в массивную медную пепельницу, изредка поглядывая на открытую форточку, ледяное дыхание которой лишь подчеркивало уют кухни.
Чудаки-родители дали ей такое имя - Космонавтика. Так в паспорте. Она родилась в день космонавтики, 12 апреля. Как Вам нравится такое имя? Ей нравилось. Еще ей нравилось, когда ее называли кудесницей. Ее так прозвал старик Каховский, ее учитель. Да еще так звали ее иногда немногочисленные ее клиенты, когда ей удавалось им помочь. Дело в том , что Косма немного колдовала. Ну, назвать себя ведьмой у нее бы язык не повернулся. Куда там! Вот именно, что кудесница. Погадать, найти пропавшую вещь, слегка подлечить. Пучок хиромантии, пригоршня ясновидения, присыпать диагностикой кармы, астрологии по вкусу и размешать. Все честно, без балды. Косма почти не имела дохода от этой работы. Занималась ради интереса, но регулярно. Она любила беседы со стариком, любила узнавать новое, ей нравились и шумные собрания их небольшой организации. Кроме нее в цех входили пятеро молодых девчат-учениц, две серьезные мрачные тетки, по слухам, некромантки (спрашивать об этом было нельзя). Впрочем, Косма до конца не верила в такие сильные умения. Да, современный маг может многое, но это, как правило, нежные, тонкие вещи. Маг не может, не должен уметь такие огромные штуки, как оживление мертвых. Свой детский опыт она не помнила, воспоминание полностью вытеснилось из памяти. В компании Каховского был еще молодой, симпатичный племянник старика - абсолютно солнечный, и лучезарный юноша, Юрик, слегка похожий на молодого Харатьяна. Позитивный и вежливый, оптимист и балагур, всегда готовый перевести через дорогу кошку и снять с дерева бабушку. Юрик работал со стихиями, погоду , по-крайней мере, мог навести, это был факт лично Космой проверенный. Раньше была еще Василиса, краснощекая, веселая, громогласная, да нет ее больше… Особо близких и доверенных отношений у Космы с членами колдовского цеха никогда не было. Но она чувствовала себя своей в этой среде, люди были конструктивные, с ними можно было поговорить об интересных вещах, посоветоваться в сложных случаях, поделиться успехом.
На работе Косму прозвали монашкой и считали никакой. Она вела себя ровно, покладисто, одевалась скромно, избегала ухаживаний мужчин-коллег, на корпоративах, (посещение обязательно!), занудно пила минералку , забившись в какой-нибудь уголок. Не визжала и не хохотала громко. Не танцевала. Кстати, мама считала неудивительным, что Косма в свои двадцать пять не была замужем и не имела, даже приблизительно, кандитатов на роль замужа.
Настоящая жизнь у Космы начиналась после работы, когда она принимала посетителей, или была в клубе у Каховского, среди своих. В общем , она оценивала свою жизнь положительно. Если чего-то и не хватало в ее жизни, так она не сомневалась , что это что-то придет, раньше или позже. Но, быть может, она чего-то не замечала?
Однажды, это было неделю назад, к ней пришла женщина. Разумеется, Косма принимала посетителей только по рекомендации знакомых и с предварительной созвонкой. Еще по телефону, слушая неживой голос клиентки, Косма почувствовала беду на той стороне линии. У нее мелькнула было мысль, отказать, прямо сейчас, не объясняя причин, дать отбой, и не отвечать на звонки, и отключить телефон и неделю не включать, чтобы не доставали, не упрекали, не уговаривали. Но… у эсперов (Косме претило нафталиновое слово экстрасенс) тоже есть своя этика, как у врачей. Да, пожалуй, и пожестче. Не всегда у эспера есть шанс исправить этическую ошибку, следствием этической ошибки запросто может стать быстрая смерть. «Вот, врачи, - думала Косма, - позволяют себе вымогать взятки, а иной раз спьяну и от невежества, творят такое, что Менгеле просто не пришло бы в голову, а пришло бы, так он бы покраснел и выпил шнапсу. Много. И ничего тем врачам не делается. А у нас, эсперов, вон как: в прошлом году Василиса, то ли пожадничала, то ли поленилась. В понедельник ей показалось, что ее работа стоит на пару тысяч долларов больше, так ведь и заказчик был согласен, с дорогой душой, а в пятницу ее уже хоронили. Скоропостижная смерть при странных обстоятельствах. Хорошо, что мама не знает, что представляет собой маргинальное занятие ее дочери. Так что разумный эспер всегда берет ровно столько, сколько пациент от щедрот своих положит на тумбочку. Требовать и торговаться нельзя. И – сначала работа, потом деньги. А обманули так обманули. Бог управит».
Так вот, Косма почувствовала, что отказать женщине нельзя. Косма работала всего-то года три, но, накопленный ею опыт подсказывал, что за шуршащим, как павший осенний лист, пыльным и пожухшим голосом невидимой собеседницы скрывается покойник или, по крайней мере, пропавший без вести. И она не ошиблась. Косма втретила эту истощенную, проплакавшую глаза, пожилую женщину, как родную. Заверила в своем бесконечном сочувствии, огромном желании помочь и определенных возможностях. Напоила чаем с малиновым вареньем, и глинтвейном, старинным снадобьем, на время вселяющим надежду, даже в самые отчаявшиеся и застывшие сердца. Это помогло немного приободрить старушку. Проблема выглядела банально, но антураж оказался самым экзотическим: некий молодой киевлянин учился в Москве, получил образование и российское гражданство. Звали его Даниил Соловьев (имя его с фамилией Косме понравились). Он стал палеонтологом по зову сердца: еще в детстве был вундеркиндом, знавшим сколько должно быть позвонков в хвосте тираннозавра. И вот сбылась его мечта: три недели назад он убыл в командировку под Благовещенск. Там, на Амуре, еще в прошлом веке было обнаружено большое кладбище динозавров. На этом кладбище отыскалось много таких ископаемых, которых раньше нигде не находили. Так вот, Данила, оказывается, с 96-го года, когда был найден скелет ютараптора, мечтал найти такого же… Обожал фильм «Юрский парк», особенно третью серию. Он был уверен, что в Приморье есть останки этих завров… За все это время, никто ничего похожего на этого зверя, нигде не находил. Ну что же, кто ищет, тот всегда найдет. Нашел он свого раптора под Благовещенском, но не в даурском раскопе и не в нагоренском, наиболее известных, а в какой-то осыпи, близ поселка Чеша (Чехонь на жаргоне). Данил собирался назвать его Амураптор, но назвал Чешираптор (Косма подумала «чеширский раптор», ну правильно ведь, рапторов нет, а улыбки остались). Косма с трудом удержалась от неуместного смешка. О своей находке он успел сообщить – позвонил, и захлебываясь от радости прокричал в трубку: Нашел!.. Но нашел он не только изумительно целый скелет ископаемой животины, но и еще что-то рядом с этим скелетом.
Тут старушка Соловьева сделала паузу.
- И что же там было еще? – спросила заинтригованная Косма, вспомнив фрагмент из Собаки Баскервилей ( Доктор Мортимер как-то странно посмотрел на нас и ответил почти шепотом: Мистер Холмс, это были отпечатки лап огромной собаки!)
- Артефакт… Так он сказал…
- Артефакт? – Косма широко раскрыла глаза. Тема магии так не вязалась с палеонтологией, что ей даже стало не по себе. Пришлось напомнить себе, что слово артефакт имеет не только магическое значение, но и, например археологическое, - вещь рукотворная. – И что же это был за артефакт?
- Циркуль. – коротко сказала Соловьева и вызывающе посмотрела на Косму, приготовившись защищать свою репутацию здравомыслящего человека.
- Циркуль? В костях динозавра? – поразилась Косма. – Может быть, это была какая-то косточка, похожая на циркуль?
- Не знаю, - отстраненно сказала женщина, вспомнив, что насмешек колдуньи по поводу не соответствия чего-то там научным представлениям ей вряд ли приходится опасаться. – Возможно, возможно, только больше я с ним не говорила. Телефон не отвечал. А через два дня он и вовсе отключился. Я почуяла неладное. Кинулась звонить в поссовет этой самой Чеши. Там никто не хочет говорить со мной, они сказали что московская экспедиция откопала старинный японский склад боеприпасов, он взорвался и все погибли. Но, знаете, - она заплакала, - я уверена, они врут, их голоса звучали так фальшиво… И участковый со мной так разговаривал, как с преступницей… …и потом, откуда же склад боеприпасов на юрском горизонте, я ведь тоже что-то понимаю…
Косма нахмурилась:
- А в академию Вы не звонили?
- Боже мой, ну конечно же, конечно же, я звонила… - мать пропавшего Данилы совершенно расклеилась. – они сказали, что идет следствие, а сами они ничего не знают, но связи с Данилой и его сотрудниками у них тоже нет. И они ничего не знают о его находке, и не поверили, когда я сказала.
Даню никто не ищет, и искать не будет. Я чувствую , - там что-то случилось, что-то очень плохое… но вот тут, она коснулась области сердца, вот тут я знаю, - он жив. Я завтра же вылетаю в Благовещенск, но мне посоветовали сначала к Вам…
Косма легко коснулась плеча Соловьевой.
- Ну… Что же Вы так… Ведь Вас привела сюда надежда… Не плачьте… Давайте же скорее посмотрим, что можно сделать… - Косма изготовилась, растерла руки до тепла, - Вы принесли фотографию? И хорошо бы какую-то вещь…
- Да, да, - старушка Соловьева поспешно извлекла фотографию сына из сумочки, но продолжала копаться в ней. Косма следила за ней.
- Но есть еще вот что! – Соловьева добыла из сумочки небольшой, размером с пенал школьника, почтовый сверток, обштемпелеваный и перемотанный скотчем, - Вот! Я и открывать боюсь, посмотрите сначала Вы!.. Так лучше будет, по-моему…
Судя по печатям, бандероль была отправлена в Киев из Чеши. Так, так. Косма осторожно приняла в руки невесомый сверток. Она тут же почувствовала тревогу. Словно неощутимый, нематериальный ветер опасности дунул ей в лицо. В душе заскрежетала ржавая струна, которая есть у всякого, знающая только мелодию страха, гармонию смерти и ритм боли. Ей захотелось бросить сверток на пол и залезть на стул, визжа, как делают многие женщины при виде мыши. Косма взяла себя в руки.
Когда она разрезала коричневую казенную бумагу свертка, внутри обнаружился контейнер из-под зубной щетки. Магия обследования вещдоков захватила Косму, и она кажется изумилась бы и в том случае , если внутри оказалась бы зубная щетка. Но…
Косма и Соловьева долго смотрели на вещицу, лежавшую в контейнере, и молчали, прежде чем Косма не взяла ее в руки. Она была покрыта видимо лаком или клеем, каким палеонтологи обрабатывают свои находки, чтоб те не рассыпались. Но вещица, похоже, не собиралась рассыпаться. Она была крепкой, десятки миллионов лет не сломили ее.
- Циркуль! – зачарованно выдохнула Косма.
- Косточка! – пробормотала старушка Соловьева.
Затем Косма упала на пол, зажав в кулачке артефакт, и провалилась во мрак, в сон, в небытие, в бездонную пропасть времен. Она отключилась столь стремительно, словно ей выстрелили в затылок.
Когда старушка Соловьева привела ее в чувство посредством холодной воды и неуверенных пощечин, Косма, глядя в никуда широко открытыми, полными ледяной жути глазами, негромко сказала:
- Он жив. Это точно…





Автор: kostyalamer 9.11.2010, 23:48

Интересная книга, спасибо ! Скачал и с удовольствием читаю smile.gif

Автор: Исправник 10.11.2010, 23:41

Цитата(kostyalamer @ 9.11.2010, 22:48) *
Интересная книга, спасибо ! Скачал и с удовольствием читаю smile.gif



Спасибо. Приятно. Пишу дальше. Буду выкладывать дальше сюда, - для многих так удобнее.

Автор: Исправник 10.11.2010, 23:51

Глава 2. Прогулки под звездами.
Я всегда любил эти прогулки. Люблю и сейчас, хотя отец мой уже умер. От дома до гаража было километра два, и я непременно сопровождал отца, когда он оставлял в гараже машину. Мы брели по сонной вечерней улочке, и вели неспешный разговор. О чем? Да обо всем, что может волновать маленького человека. О войне и мире, об играх и игрушках, о дворе и школе, об истории и географии, о кошках и собаках, о высоких тайнах космоса и черных глубинах океана. Я задавал вопросы, которые так часто остаются безответными и у взрослых людей, он осторожно отвечал. Отец никогда не говорил, мол, подрастешь - поймешь. Он всегда находил слова, подбирал сравнения. Иногда ему бывало трудно. Иногда он удивлял меня до онемения. Так было, когда он предложил мне представить себе бесконечность вселенной. Я представил. Мой взгляд словно бы скользнул за пределы млечного пути и остановился. Я отбросил препятствие и устремился мыслью дальше, и снова уперся в пределы и снова отбросил их. У меня возникло ощущение собственной своей беспредельности, огромной свободы, которая оказалась настолько неудержимой для меня, что я сбросил ее с себя, как тяжелый давящий железный шар. Я задыхался – я не дышал минуту или полторы. Вид у меня был красноречивый. Отец рассмеялся. У него много еще было таких игр. Он тоже любил наши прогулки. А еще мы с ним пели разные хорошие песни. А иногда мне удавалось удивить его, пожилого бывалого мужика с двумя образованиями, сделавшего карьеру из низов, построившего дом, посадившего дерево, и вырастившего двоих сыновей. Главным образом, он поражался моим любимым динозаврам. Отец внимательно выслушивал разные факты об этих удивительных существах, которые я иногда от живости детского ума объединял в занимательные истории и даже стихи. В одну из таких прогулок отец показал мне созвездия и полярную звезду… Я помню карту звездного неба не из уроков астрономии, а из наших прогулок под звездным небом. Отец сказал мне , что многие люди так увязают в своей жизни, что забывают смотреть на небо. А смотреть на небо очень важно и полезно для человека. Не то , чтобы все время таращиться на него, - тут отец засмеялся, - так , поглядывать время от времени, хоть на дневное , синее, хоть на ночное , звездное небо… Так что, поглядывай, сынок…, - он взъерошил мне волосы. – Даже просто чтобы не увязнуть… Сколько лет уже прошло , после его смерти, но до сих пор, когда я смотрю на звездное небо (а я смотрю на него довольно часто), я всегда вспоминаю отца. Вот и сейчас, когда я откопал эту тварюгу, о которой так давно мечтал, что бы мне не грезилось, - чего бы я ни боялся, - мировая слава или мировой позор, нобелевка или суд Линча в седых стенах академии, но когда выглянули звезды, и я остался с ними один на один, я вспомнил отца… У моих ног , укрытые брезентом лежали окаменевшие кости существа невообразимой давности, шестьдесят пять миллионов лет по меньшей мере отделяли друг от друга наши жизни. Вспомнив отца, я вспомнил игру, которой он учил меня: вообразить бесконечность вселенной, вообразить самые малые части материи, и все меньше и меньше и до бесконечности. Представить себя на шаре: ты стоишь маленький на планете, на огромном шаре, а вокруг гремят и лязгают механизмы, несутся куда-то поезда и самолеты, люди всюду… а ты стоишь, совсем один и маленький как пылинка, чувствуя под ногами целую огромную круглую планету… А еще было здорово играть в космонавтов. Почувствовать себя в космосе, ведь земля это исполинский космический корабль, и стоя здесь под звездами , на дороге к дому, мы в то же время бешено несемся с нею вместе , вместе с галактикой, куда-то в невероятные дали, сквозь холодный, смертоносный вакуум, сквозь солнечный ветер, сквозь мириады мельчайших частиц, принесшихся к нам от неведомых звезд, которых мы и не видим быть может и никогда не увидим… Я сел рядом с моим ненаглядным чеширраптором (мы назвали его Петруша, имя Петр несколько созвучно слову «раптор») и мне захотелось поиграть в другую игру – вообразить себя в том ужасающе далеком прошлом. Странно что такая мысль не приходила мне в голову раньше на протяжении десяти лет моей научной работы. Впрочем, не каждые десять лет случаються такие находки. Отбросив честолюбивые мысли, я мысленно перенесся в юрский период. Это просто. Своего рода медитация. Против ожидания, мне там не понравилось даже мысленно. Сто двадцать миллионов лет давили на меня, как добрые полсотни метров воды при погружении, выталкивая меня из толщи времени. По нервам сразу же резанула тревога, интуиция сразу же среагировала: включила сирену с мигалкой и красный свет, выставила дорожный знак-кирпич и завопила, - уходи отсюда, тут опасно, тебе здесь не место!!! Все же, сквозь все эти предупреждения я ощутил ночную прохладу, тишину ночного покоя того далекого времени. Внезапно совсем рядом со мной в темноте послышалось тихое, но полное угрозы рычание крупного зверя. От неожиданности я вздрогнул, и меня выбросило из мезозоя. Я словно проснулся, сидя рядом с древними костями моего раптора. Результат игры озадачил меня , но не слишком огорчил. Я подумал, что может быть слышал рычание Петруши, жившего и охотившегося здесь и тогда. С осторожной ласковостью я потрепал краешек брезента,
- Ну ладно, ладно, не хочешь, чтобы я вторгался на твою территорию? Не буду, не буду…
Я встал, закурил и стал прогуливаться вокруг раскопа, думая невеселую думу. Отчего невеселую? Ведь казалось бы впереди только успех, карьера совершена, имя попало в историю, и всю оставшуюся жизнь можно будет кормиться с Петруши. Ну во-первых , в этом смысле все не так уж хорошо. А во вторых, все возможно, очень даже и плохо. Так говорила мне интуиция. Мне часто говорили, что для ученого я черезчур доверяю интуиции. Ерунда, без интуиции нет науки. Без интуиции я никогда не нашел бы Петрушу. Раскоп под Чешей – совершенно против логики. Название мне понравилось, видите ли, я даже постеснялся об этом сказать моим ребятам. Пришлось хитро улыбаться и подмигивать. Помогло. Ребята плюнули и взялись за работу. А меня просто растопырило на этом месте, внутри что-то екнуло: ищи. Да где же тут искать? А походил, посмотрел и увидел: вот здесь! Так вот, видите ли, дело в том, что мы нашли не только Петрушу. Рядом с ним, с нашим драгоценным ящером, лежал… я сначала принял это за окаменевший обломок кости, но это не было обломком… Вещь, скорее всего, и вправду была выполнена из кости… Нет, я не рискну утверждать, что это орудие… Орудий, в принципе, не может быть в этом горизонте, чушь, бред, хрень… Я остолбенел. Не отдавая отчета в своих действиях, я тихонько, воровски, прибрал штуковину с глаз долой. Мне жутко не хотелось , чтобы кто-нибудь ее видел. На меня упала тень: Незаметно подошел Пашка.
- Че ты, Дань, че тут?
- Да ничего, Паш, запарился. Покурим?
- Покурим! Мы сегодня хорошо поработали, можно и шабашить,так?
Но, покурив, мы не покладали рук, пока не полностью не вычистили нашего зверя и не зафиксировали. А циркуль… Да , черт возьми, очень похоже было на циркуль… Я законсервировал его и положил в нательную сумочку к документам. Не лучшее место, да, но пока пусть побудет со мной.
За эти три дня, что мы пробыли в Чеше, у нас нашелся друг. Чешинский мальчишка-очкарик, семиклассник, пожалуй, пришел и встал у раскопа, сосредоточенно глядя на Петрушу, вернее на фрагменты Петруши, которые мы едва-едва начали отчищать от породы.
- Привет, - сказал я ему вполне добродушно.
Он рассеянно мазнул по мне взглядом и снова уставился в Петрушины останки.
- Это что у вас? – спросил он строго, поправляя очки, характерным жестом, - указательным пальцем под дужку на переносице. – и указал на кости.
Я поклонился, словно представляя знакомого,
- Ютараптор, сэр! (название чеширраптор пришло мне в голову чуть позже, да и то , оно , пожалуй, было несерьезным, мне запросто могли не позволить так его назвать)
Юное дарование цинично сплюнуло под ноги и подняло на нас глаза полные презрительной жалости к нам ,слепцам и недоумкам, -
- Чушь! Это! Не! Юта! Раптор! – произнес он по слогам.
Паша воткнул в кучку породы деревянную лопатку и полез за сигаретой, приготовясь наблюдать интересный цирк с корридой. Юрик, второй мой адъютант, иронично усмехнулся и присел на ящик с инструментами.
- Ну и что же это, по-Вашему? – уже несколько раздраженно спросил я, чувствуя себя задетым, и тут же взяв себя в руки, уже вежливо поинтересовался:
- Кстати, как Вас зовут, юноша?
- Не знаю! – сказал он, и начал задумчиво теребить нижнюю губу, приглядываясь к Петруше,
- Нет, правда - сказал он, - вот посмотрите, скелет почти такой же, но есть различия…
Стало ясно что его не знаю относится не к имени. Мальчик присел на корточки и указал на череп,
- Вот, глядите, затылочная часть у него какая круглая! А у ютараптора затылок вот такой , скошенный как фургон жигуля! У этого башка в полтора раза больше!
Мальчик замолк и снова вперился в раскоп, я, ей-Богу, испугался, что под его взглядом кости вспыхнут, ТАКИМ КОНЦЕНТРИРОВАННЫМ И пристрастным был его взгляд.
И плечевой пояс у него шире… А длина меньше… А лапа!.. – мальчишка лег на живот и практически свесился в яму. – Смотрите, какая лапа!
Я, в замешательстве, (неужели пацаненок усек что-то такое важное, что я, десять лет бредивший раптором, с детства помешанный на этой теме, про… ал? ) тоже уставился на лапу.
- Ох ты, ни хр…на себе… - я опешил. Вгляделся. – Да нет, погоди… Ну и что?
- Как это «ну и что», дяинька взрослый ученый? – съязвил мальчик.
- Да вот так это! Смотри , пацан! – теперь я лег на землю и свесился головой в яму к Петруше. Про череп и плечи это ты правильно… Но это вполне может быть разброс параметров, допустимый для разных особей… А лапа… Кто тебе сказал, что это не увечье? Конечно, к лапе надо присмотреться, но , ты, мальчик, полегче насчет ученых… Да как тебя зовут-то?..

Автор: Исправник 11.11.2010, 19:54

Глава 3. Шанс стать богатым.
Вечером мы с Мишкой, так звали этого вундеркинда, дежурили у раскопа. Потрескивал костер, не слишком сухие наши дровишки уютно пели и стреляли, выбрасывая в темноту снопы искр. Мы пили травяной чаек и обсуждали главным образом лапу.
- Похоже ты прав, Мишка, это не ютараптор. Знаешь, вот Аристотель, он до конца жизни считал что у мухи четыре ноги. И за ним потом ученые все повторяли… Что б ему взять , поймать да посчитать… Вот и я , когда увидел нечто, напоминающее ютараптора, подумал, что передо мной местная разновидность этого занятного зверя. А я ведь всегда мечтал найти именно его… Нет, разумеется, наша зверушка из семейства дромеозаврид. Видишь, когти на задних лапах приметные, когда живой был – они вверх торчали. Так что он бегал на двух пальцах, а этот – вверх, чтобы , значит, не тупился. А вот передние лапы… Передние лапы, брат, удивительные и о многом могут нам рассказать… И говорят они, что Петруша , хотя и был примерным дромеозавром, но явно никогда не состоял в партии ютарапторов. Это новый динозавр, неизвестный науке.
Мальчик молчал, время от времени поглядывая на Петрушу, и поправляя сползающие очки.
- Вот смотри в чем дело, - продолжил я, - один из пальцев на кисти передней лапы несколько смещен, и как бы противопоставлен двум другим, но не так, как на человеческой кисти. Большой палец уехал назад и в бок. Это, понимаешь, переразвитие того же механизма удержания одного из пальцев в боевом положении, что и на задних лапах у всех дромеозавров.
Мишка сказал:
- А вот, когда откопали рапторов, многие ученые говорили, что они самые умные среди всех прочих завров, что рапторы охотились стаей, с рапределением ролей. Ну там, одни загоняют, другие отвлекают, третьи нападают. Говорили , что если б они не вымерли, могли бы стать разумными , как люди. Вот я и думаю, а может этот как раз такой?
Я рассмеялся, хотя при мысли о «циркуле» у меня по спине пробежал холодок.
- Да нет, это врядли. Разумный динозавр? Вот уж это чепуха!
- Но, Даня, посмотри же на лапу! Такой лапой можно работать!
- Не смеши мои палеонтологические кисточки! С такими когтями на передних лапах? Это же машина убийства и только.
- А ты видел как девки-секретарши на клаве стучат? Видел? Они справляются. Да и когти у него… Небольшие. Ты глянь, глянь! Ты честно думаешь, что он мог трицератопса разорвать этими когтями?
Я задумался. С какой стороны не погляди на Петрушу, он был каким-то слабеньким раптором. Не такой сильный, не такой большой, как товарищ uta–ah-какой раптор, Петруша был по размерам ближе к человеку, росточком всего метра два, если допустить, что он, как мне это кажется по скелету, держался несколько прямее , чем другие дромеозавры. Но… Хм… Такая лапа вполне могла бы держать палку… Но… и что из этого?
Мишка, четырнадцатилетний местный пацанчик, был поведен на динозаврах. И откуда бы такие интересы? Родители его были люди простые, отец водитель на автобазе в районе, мать учительница английского. А вот же с шести лет приспичило мальчишке динозавров – увидел на рисунке в детской энциклопедии. На момент нашей встречи он перечитал все, что нашел по теме, пасся на палеонтологическом форуме.
- Зачем тебе эти динозавры? – спросил я.
Он широко улыбнулся.
- А тебе зачем?
- Я первый спросил!
Он засмеялся.
- Ну ладно… - Мишка сосредоточился, - понимаешь, они такие… они нездешние, они такие… красивые! И большие, сильные… И в них тайна! Куда они все подевались? Почему вымерли? И что с нами будет? Вот лежат эти косточки в земле миллионы лет, - на словах «миллионы лет», его голос зазвенел, - а люди пришли, выкопали, посмотрели, и говорят – было так-то и так-то… А может не так все было и не так все будет?
Я потрепал его по вихрастому затылку. Очень уж напоминал мне меня самого в его годы. Это нас с ним и сблизило…
Про «циркуль» я ему, конечно, не сказал. И вот почему: на первый взгляд, на взгляд простого человека, такая находка гарантирует мне место в истории, и в дальнейшем обеспеченную жизнь. Но надо же знать наше научное сообщество. Годы борьбы за возможность самостоятельно работать многому меня научили. На самом деле (хоть и говорят что на самом деле самого дела нет), это рулетка. Когда происходит такое революционное открытие судьба открывателя – рулетка. Его могут понести на руках, а могут распять,вплоть до публичного осмеяния и отлучения от храма науки. А я никогда не пробовал жить без храма науки. Но я же сказал – рулетка. То есть может быть на щите, а может быть и со щитом. А вот если я еще вытащу «циркуль» на всеобщее обозрение, и скажу что чеширрапторы, судя по найденным мной доказательствам были разумными существами, занимались ручным трудом, и даже геометрией, меня совершенно точно и неотвратимо смешают с говном, и выкинут на газон, даже не за утверждение, а за одну только гипотезу, чтобы не повадно было гипотезы измышлять. Оккамовой бритвой по горлу и в колодец. Сразу. Потом, возможно, опомнятся, но лет через пять, не раньше, когда мне будет уже все равно. Одним словом, пока у меня нет приемлемого объяснения (хорошо бы оно было и правдивым, но это как придется) по поводу этого циркуля, показывать его никому нельзя. Даже если я буду молчать, меня уроют на всякий случай, за то что нашел. В этом циркуле смерть моя, как Кощеева смерть была в яйце. Ну, а коли мне повезет, и я пойму что это за чертовщина, и каким хреном она оказалась в меловом горизонте, я уж как-нибудь смогу объяснить, почему я ее не обнародовал. Например, скажу, не придал значения. Только поймите меня правильно. Я люблю динозавров, люблю науку, люблю свою работу, я не какой-то там прожженный мошенник-карьерист. Просто не хочу заниматься чем-то другим, когда меня вышвырнут. Хочу заниматься своим делом.
Утро принесло новости. На раскопе появились посторонние. Мишку я посторонним не считал, он как-то сразу у нас прижился. А это были настоящие, стопроцентные посторонние, вид которых совершенно не вязался с понятием раскопок, и даже с понятием физического труда. Их было трое. Двое этакие боевые муравьи – бодигарды с отмороженным видом, третий - , эээ, как бы сказать, - деловой муравей. С остреньким адвокатским рыльцем, с глазками-сверлышками, и натужной улыбкой. Вылезли они из вертолета, голубенького такого вертолета известной Владивостокской компании.
Деловой сразу взял быка за рога:
- Мы к Вам , профессор…
- Да я не профессор, - отозвался я, с любопытсовм разглядывая приезжего и гадая чего ему надо от меня. Решив что нас перепутали с геологами, я расслабился. Сознаюсь , от чего-то я сразу подобрался еще издали завидев вертолет, а уж когда появились гости, у меня совершенно испортилось настроение. Не люблю я эту публику – корпоративных энтузиастов, тупые, наглые, беспросветно самодовольные, воровитые и ни к чему доброму не способные ушлепки. Уж простите меня за злословие.
- Да я не в том смысле, - неожиданно сказал «адвокат», и глаза его блеснули неким специфическим, примороженным юмором- это, помните, в «Собачьем сердце» было, - мы к Вам, профессор, и вот по какому делу…
Такое начало меня развеселило, -
- Вы что же, Булгакова читаете? – спросил я, подняв брови.
- Зачем читаю, - почему-то обиделся он, - кино смотрел, хорошее кино…
- И по какому же делу ко мне? –
«Адвокат» стал мне интересен, что-то в нем было любопытное, не стандартное , как у всей этой братии. Он явно соврал, что не читает. Несмотря на лицо-напильник, у него были интонации читающего человека. Что ж, внешность бывает обманчива.
- Пойдемте, погуляем наедине, - пригласил он, и осторожно положил руку мне на плечо. Я оглянулся на моих ребят, вышедших на крыльцо покурить. Рука «адвоката» окрепла на моем плече и я осторожно убрал ее:
- Я сам пойду.
Он засмеялся.
- Не сомневаюсь.
Мы отошли от домика и «адвокат» снова завладел моим локтем, бережно поддерживая, он стал водить меня взад-вперед возле раскопа.
- Даниил Алексеевич, голубчик, у меня к Вам есть предложение, от которого…
- Думаете, не смогу отказаться?.. – саркастически спросил я.
Он расхохотался, почесал нос.
- Видите, к чему приводит привычка говорить штампами, становишься предсказуем… Но в нашем случае так и лучше. Видит Бог, мне нечего скрывать от Вас. У меня к Вам хорошее предложение, право… Я знаю, Вы не избалованы хорошими предложениями… не сможете…
Я промолчал. Он подождал и продолжил:
- Вам дадут институт.
Он сказал это так уверенно и твердо, тоном человека не привыкшего сомневаться в сових словах и в их восприятии другими. Он замолчал ожидая моей реакции. Я не был искушен в торговле и молчал, ожидая что он еще скажет. Он тогда продолжил:
- Это будет хороший институт. В Европе. Хороший годовой доход. Отличные возможности для работы. Никогда не придется подрабатывать. - Я подивился его знанию жизни российских ученых, не допуская мысли, что он изучал лично меня. – Вы будете заниматься только наукой. Ваша мама получит хорошее лечение, да, у Вас будут средства для этого. Ваши дети получат хорошее образование. Чего еще Вы хотите? – завершил «адвокат», несколько раздраженный моим молчанием.
- Ну что Вы! – Я, кажется, понял, что он воспринимает мое молчание не как естественную растерянность и ожидание подвоха, а как проявление жадности, поощрение к набавлению цены. – Я совершенно доволен предложенными марципанами. Не худо бы, конечно, уточнить о какой сумме годового дохода…- я не закончил…
- Пятьсот. Тысяч. Долларов. В год. – Сухо и отрывисто сказал он. – Это джек-пот. Вам такое в жизни бы не светило и светить не будет. К тому же, институт принимает вас работу задним числом, вот контракт. Прочитайте.
Я взял бумагу в руки. Порыв ветра чуть не вырвал ее из моих рук. В глаза бросилась крутая выдавленная печать с логотипом, очень узнаваемым логотипом, известного и чтимого мною крупного международного научного центра «Палеотексинс». Этой организации можно было верить, я это знал. Я взглянул на ситуацию другими глазами (пока на сцене не появился Палеотексинс я воспринимал все это, как акцию типа «загляни под крышечку», несмотря на антураж в виде вертолета и секюрити ).
- Цена вопроса есть. – Сказал я. - Каков же вопрос цены? Я не такая уж звезда…
«Адвокат» поморщился:
- Погодите, Вы им симпатичны, но дело не в этом... Я же сказал, Вас принимают на должность директора задним числом, год назад. Это Ваша зарплата за прошлый год.
Он раскрыл передо мной затрапезный ашановский пакет (это очень правильно, что не блестящий дипломат, который кричит всем окружающим – здесь миллион долларов!!!) и показал его нутро: там были деньги, зеленые деньги, много зеленых денег. С трудом я удержал себя в руках, запретил себе думать о перспективах (но тут же подумал: да с такой мощью можно просеять через мелкое сито всю эту планету и узнать отчего же все-таки вымерли динозавры и много других интересных фактов, есть у меня кое-какие дорогостоящие и неудобосказуемые теории на этот счет). Но… За что же мне такое счастье? Я даже отодвинулся от него.
- Вот это Ваше открытие надо закрыть. - Он снова поморщился , потер глаза, словно они у него устали, - не знаю, что Вы там такое выкопали, да мне и все равно, меня просто просили передать Вам, - Вы должны молчать о Вашей находке, должны работать на «Палеотексинс», и прямо сейчас я должен снять на видео, все что Вы нашли.
- Но… - я растерялся, никогда в жизни не думал, что мне когда-нибудь предложат взятку. Я может потому и забился в палеонтологию, чтобы быть подальше от этой опасной и грязной сферы жизни, по научному называемой редистрибуцией и реципрокацией. Разумеется, меня пугали не сами взятки, а то, что было с ними связано – склока, насилие, предательство. – Но ведь это преступление!
- Какое преступление ? – досадливо выговорил он.
- Ну, не знаю! Кража , может быть?
- От Вас не потребуется, любезнейший Даниил Алексеевич, никаких криминальных деяний (точно адвокат, подумал я, хотя и на прокурора похож!..), - кости эти, если Вы о них переживаете, просто за ночь исчезнут, Вы просто под руку не суйтесь, Вы еще науке нужны… Так что скажете? – он пронзительным, каким-то уже хозяйским взглядом уставился на меня.
Я чувствовал себя полным идиотом и не знал, как относиться к этой ситуации. Я понимал , конечно, что в России, в наше коммерческое время, я обречен выглядеть никчемным человеком в глазах абсолютного большинства населения. Наука и вообще-то вопринимается придатком при высокопоставленных казнокрадах и служит предлогом для пилежа и откатов, при том, что были героические люди, которые двигали науку и в условиях хронического финансового удушения, а палеонтология и вовсе казалась какой-то бирюлькой. «Где здесь деньги»? - как говорил один мой знакомый торгаш по любому поводу. Продать Петрушу? Позволить уничтожить бесценную находку, мечту всей моей жизни? Вот честно, я все-таки мечтал найти такого вот интересного динозавра, которого никто никогда не находил. И я никогда не мечтал зарабатывать поллимона в год и быть директором института. Вот честно. Не приходило в голову. Мне просто плохо, неуютно, унизительно было без денег. Но и сейчас я не чувствовал желания бросить все и немедленно вцепиться в пакетик с деньгами. Скорее я чувствовал в этой ситуации опасность. Все же отказаться от такой суммы? На которую можно будет организовать такие замечальные экспедиции по своему плану, и никто-никто не будет стоять над душой и указывать, что и как мне делать? Черт возьми , это было выше моих сил, это тоже казалось каким-то неправильным.
Адвокату надоело ждать.
- Так что Вы решаете? – и он протянул мне пакет и авторучку (я обнаружил , что все еще держу контракт в руке).
Я рефлекотрно потянулся ему навстречу и вдруг мне показалось, что я слышу угрожающее рычание, то самое , какое слышалось мне нынче ночью, когда я мысленно пытался погрузиться в мезозойскую атмосферу. – «Предупреждение»! - мелькнуло у меня в голове и я отпрянул.
- Но почему? – страдальчески воскликнул адвокат, по-своему истолковавший мое движение. – Почему?
- Вы понимаете, - забормотал я, как-то униженно сгорбившись и втянув голову в плечи, - мне надо подумать, это очень непривычно для меня, и это сложно, не знаю, смогу ли я… Тут надо все обмозговать…
- Но у нас совершенно нет времени! – как бы для демонстрации того факта, что у нас нет времени, «Адвокат» посмотрел на часы. Если он хотел этим убедить меня пойти на сделку, то тут он просчитался. Это произвело на меня плохое впечтпаление, - с детства ненавижу когда меня торопят.
Не зная что еще ему сказать, я развел руками, - чувствуя, что про…ал свой последний в жизни шанс стать богатым, и в то же время с огромным облегчением.
- Ну вот что, - процедил он сквозь зубы, будто сплюнул, и выхватив у меня контракт, ткнул мне в руку свою визитку, - вот, надумаете, позвоните, если не поздно еще будет!.. Но уж это Ваша проблема! Круто развернувшись ко мне спиной, он оступаясь на комьях породы зашагал к вертолету.
Я вернулся к домику, и проводив взглядом улетающий вертолет, сказал, не поворачивая головы к мальчику:
- Миш, поможешь мне в одном деле? –
- Помогу, - сказал он, - а в каком?
- Снеси, дружище, одну штуку на почту… Только так, чтоб не знал бы никто, что это от меня… Мишка принял от меня пакетик и листок с адресом матери, и проникшись напряженностью момента, во весь дух припустил к поселку…
Я сфотографировал Петрушу во всех ракурсах и велел ребятам ускориться насколько возможно с подготовкой скелета к перевозке. Затем позвонил в Благовещенск о выделении траснпорта , который нам обещали. На следующий день мы могли бы уехать. Не слишком ли я запаниковал? – думал я, сидя вечером у костра. Ну, Палеотексинс серьезная фирма, но ведь мы на своей территории, что они могут нам сделать? И куда они так торопятся? Может стоит сообщить в милицию? Хотя если тут замешаны иностранцы, то это дело ФСБ? Я выругал себя за паникерство, и отбросил все эти мысли к черту. Мы сидели, пили чай, курили. Пришел Мишка. Сел рядом и мы молчали вместе и поглядывали на звезды и было хорошо. Пашка и Юрик ушли в поселок к девчатам. В яме, заботливо укрытый брезентом, спал чутким вечным сном таинственный Петруша. Мне хотелось думать, что он нас понимает. Понимает в этом чувстве, чувстве прикосновенности к тайне, которая рождает вечность. Затем Мишка, как маленький, сказал:
- Дань, смотри: звездочка падает!
А мне эта звездочка сразу не понравилась. Мы как зачарованные смотрели как это подлое небесное тело сначала тихо опускалось, а потом, с реактивным ревом и скрежетом стало расти в размерах. Мы не понимали, что это такое, ну как нам было такое подумать? Но тот жареный петух, который решил в эту ночь быть нашим ангелом-хранителем (или напротив наш ангел-хранитель, играющий роль жареного петуха) и заставил нас вообще посмотреть в сторону падающей звезды, подкинул нам еще одну мысль:
- Ракета! – заорал я, и схватив Мишку в охапку (а он был нелегенький) кинулся с ним к раскопу, который был к нам поближе. Мы успели схорониться и выглянули из-за так сказать импровизированного бруствера: Что за черт там летит? Полученных в армии знаний оказалось достаточно чтобы понять – крылатая ракета, большая, с плавниками, как крупная акула, она шла прямо на Петрушу. Ракета рыскнула раз-другой, корректируя курс и нырнула в дыру в земле. Ударило ослепительное пламя взрыва, лицо обожгла быстрая волна жара и меня швырнуло, выбивая дух об каменистое дно нашего убежища. Мы с Мишкой были живы. А вот Петруша, похоже, только что отдал свою вторую жизнь, или вернее сказать, свое каменное посмертие, во имя науки.
Оглушенные и полуослепшие, мы вылезли из приютившей нас ямы, настороженно оглядываясь, подозрительно щурясь на небо. Домик наш, где хранились наши пожитки, документы и экспедиционные деньги, стерло с лица земли. Доски, раскиданные вокруг, тлели и дымились. Мы заглянули в Петрушин раскоп , там была теперь воронка раза в четыре больше, и раза в три глубже, края воронки были оплавлены. С первого взгляда было ясно что ни пылинки там не уцелело.
- Мне кажется, - сказал Мишка, - тебе надо отсюда сваливать и чем скорее…
- Погоди, думаешь, это не случайность?
- Не , это не случайность, - сварливо отозвался Мишка, вытряхивая грунт из ушей и волос, - это совпадение. Совпадает это совпадение с твоим адвокатом. Он же сказал, - ПЕРЕЗВОНИТЕ , МОЛ , ЕСЛИ УСПЕЕТЕ. Ну вот , можешь теперь перезвонить. Но я бы не советовал… Ракета очень точно пришла. Этот мужик, он тебе маячек туда подкинул, наверно. Я в игру такую играл…
Я всерьез принял его слова.
- Слушай, друже, найди там хлопцев моих, расскажи им, скажи, - пусть выбираются отсюда. НЕ думаю, что им что-то грозит… Но все же… Ладно?
- Ладно. – Мишка хмуро кивнул. Для него наша находка была праздником души, хрустальной невероятной сказкой. И вот эта сказка кончилась. Если подумать, довольно сказочным образом…
Мы расстались на станции, обменявшись телефонами. Я считал себя обязанным перед пацаном. Чем могу буду помогать, надо бы его в Москву вытянуть… Мишка, ссутулившись, побрел к поселку. Я нервно курил. До электрички оставалось сполчаса, когда к станции подъехал милицейский бобик, и, осторожно скрипнув тормозами, остановился. Из машины вышел аккуратный лейтенант и направился прямо ко мне, доставая на ходу сигарету.
- Простите, - он был отменно вежлив, да и сам был как с картиночки, чистенький, молоденький, блестящий и чуть ли не скрипучий, как новенький ботинок, - простите, у Вас огоньку не найдется?
Я поспешно достал зажигалку и держа ее правой рукой, протянул милицонеру , прикрывая в то же время левой от легкого ветерка, случившегося в ту минуту. Когда мои руки оказались в наручниках, я удивился и посмотрел на него, открыв рот. Сигарета выпала на платформу.
- Пройдемте. – без эмоций сказал милиционер. Лицо его было серьезно и внимательно.
Задавать вопросы я начал уже в машине.
- За что? Куда едем? В чем меня обвиняют? – стандартный пакет вопросов , возникающих у людей, впервые и без подготовки столкнувшихся с машиной правосудия. В машине было еще двое таких же новеньких и блестящих сержантов, между которыми меня запихнули. На мои вопросы никто и не думал отвечать. Они сумрачно поглядывали на меня и молчали. Лейтенант вежливо сказал:
- Подождите, пожалуйста. Приедем все узнаете.
Я стал нервно зевать, и вскоре , поддавшись монотонности пути , задремал, кажется склонив голову на плечо одному из сержантов.
Меня разбудили , тряся за плечо.
- Выходи.
Я вышел. Было темно. Мы явно были не в городе.
- Заведи только поглубже. – сказал лейтенант и закурил. Огонек сигареты осветил снизу его лицо. Лицо было как лицо (хеллоуинская тыква?), но мне стало страшно смотреть на него и я поспешно отвернулся. Меня дернули за руку, свели с дороги и потащили в лес. Запахло хвоей.
- Ребята… - сказал я хрипло (чертовски пересохло горло), - а что…
- А вот тут можно… - не слушая меня, сказал один из сержантов, - можно… - согласился второй.
- Погоди-ка , - сказал первый, - я полотенце в машине оставил, принеси, а я тут побуду…
- Да шмальни ты его, охота еще возиться!.. – лениво возмутился второй.
- Хе, шмальни, шуметь нельзя… Ну беги уже… - голос первого сержанта звучал недовольно.
- Ну потерпи, - обратился он ко мне, - уже недолго осталось, счас уже…
- А что происходит? – я наконец собрал в себе достаточно сил, чтобы полностью выстроить фразу.
-Что происходит! – сержант раздражился, послышались мягкие шаги второго сержанта, - да откуда я знаю, что происходит. Я не знаю, и тебе не надо. Пришло время - родился, пришло время – умер. Вот так.
Подошел молча второй сержант. Только это был не второй сержант, а совсем другой человек. Хоть и в фуражке. В темноте не разглядеть его было. Он сделал быстрое движение рукой, издал звук словно кашлянул. И сержант, шумно выдохнув, повалился на него. Вновьприбывший, подставив руку и вытянув прямую ногу скатил тело сержанта по своему боку и аккуратно пристроил наземь.
- Ну что, Даниил Алексеевич? Рад видеть. – Он говорил громко и приветливо, по-военному приложил руку к козырьку фуражки. – А Вы ведь в Благовещенск собирались? Немного в сторону заехали. Хотите, подвезу?
- А что Вы так громко? Вдруг те услышат , у машины?
- Не услышат, - сказал он уверенно, - они уже отдыхают.
- А Вы кто? – спросил я , хотя мне было все равно.
- Ах да , за делами забыл и представиться. Капитан-лейтенант Сидорцов, между прочим, поклонник Вашего таланта…


Автор: Исправник 18.11.2010, 19:08

Глава 4. Сны.
-… Он жив. Это точно. Но… Он сейчас в каком-то странном месте… Оно защищенное и Ваш сын там в безопасности, я чувствую силу, которая охраняет его. Но эта же сила не пускает меня туда, я не могу увидеть, где это и что с ним. Думаю, там опасно, Вы только повредите ему и себе… - Косма сказала это так убедительно, что старушка Соловьева всем своим видом выразила согласие, не стала и спорить, - Вы не волнуйтесь, я знаю, с ним будет все хорошо. Мы увидим это позже. Когда я увижу место, мы, я думаю, сможем с ним связаться, он сам позвонит. Просто он сейчас не может. Ему не позволяют. Давайте так: оставьте мне фотографию – я буду время от времени поглядывать, как там дела. Как только что-то изменится я Вам позвоню. А дня через два мы с Вами встретимся и подумаем, что делать дальше!
Косма произвела на старушку Соловьеву такое впечатление , что перед дверью она обняла и даже поцеловала девушку, и вдруг спохватилась:
- Господи! А это… - она показала пальцами циркуль, - где он?
Они обыскали всю комнату , где Косма проводила сеанс, но «циркуль» как сквозь землю провалился. Косму совершенно не радовало, что циркуль, который был ей теперь неприятен и даже страшен (она не стала загружать старушку деталями того, что видела пока лежала непритомная), поэтому Косма приложила все усилия чтобы найти пропажу. Выбравшись на четвереньках из-под стола и столкнувшись носом к носу со старушкой, которая тоже на четвереньках заглядывала под кресла и стулья, Косма поняла, что «циркуль» пропал всерьез и надолго. Она развела руками.
- Найдется! – преувеличенно бодро сказала она.
Соловьева покорно покивала:
- К Вам, кажется, обращаются в подобных случаях? – не без яда спросила она.
Впрочем расплатилась она щедро, а стало быть осталась довольна Космой.
Оставшись одна, Косма в задумчивости направилась на кухню. Требовалось перекурить то, что случилось. В ушах у нее звенело, во рту был привкус железа, на душе смутное беспредметное беспокойство. Остаток вечера она провела на кухне, уютно закутавшись в плед и глотая горячий ароматный кофе. Время от времени она курила, и скурила за весь вечер три сигареты. Она с удовольствием думала о деле Соловьева. Настоящее, серьезное дело. Не то, что раньше, - искать пропавших домашних любимцев, сбежавших с любовниками жен и мужей. Да и Данила был симпатичен ей. Открытое светлое лицо, прямой взгляд. У Космы было чутье на фотографии. По фотке она хотя и довольно смутно могла ощутить некое резюме человека, какой он – злой-добрый, холодный-теплый, светлый –темный… и более тонкие нюансы. Данила был как запах полыни, как ковыль, как весенний ветер, было в этом человеке что-то степное, вольное , солнечное. Впрочем это чутье имеют в большей или меньшей степени все женщины-эсперы, в просторечии именуемые гадалками. Ее снова передернуло, когда она вспомнила свое переживание, как громом поразившее ее в момент контакта с артефактом. Пропал артефакт? Чудесно! Значит, он пока не нужен. Она и сама чудесно все помнит. Ага, такое не забывается. Она откинулась на спинку кухонного диванчика и закрыла глаза, чтобы снова увидеть это:
Когда она коснулась «циркуля» словно ток пробежал по ее руке, и ярчайший, божественный свет вспыхнул в глазах, пережигая даже не сетчатку глаз, а само понятие восприятия света у нее в мозгу. Она судорожно, мучительно вздохнула и вытянулась всем телом, словно пыталась встать на цыпочки и вытянуть шею, чтобы подальше заглянуть за горизонт, только лежа. Затем свет погас, и когда она осмелилась открыть глаза , вокруг был уже серый сумрак безвременья, она шла по серому коридору, составленному колеблющимися нематериально-туманными поверхностями. В нем было сыро, и удушливо, воздух не двигался совсем. Туманные стены испускали слабый молочный свет. Косма чувствовала себя младенцем, следующим к свету таинственного внешнего мира по материнскому тазовому ходу. Серый мрак перед ней лопнул столь внезапно, и столь стремительно, что она едва не упала, и буквально ввалилась в этот таинственный внешний мир, и свет его зло хлестнул Косме по глазам. Когда отошли слезы, она увидела обычный день. Но этот обычный день был не в обычном месте. Она была в лесу. Светлом и прекрасном, но каком-то чужом лесу. Косма не поняла, что именно не так с этим лесом, то ли запахи, то ли формы растений, то ли солнце светило по-другому, черт его знает, что было не так в этом мире, только он был какой-то свежий, утренний, ранний, молодой. И еще он был опасный. Не место было человеку в этом лесу, само пространство этого леса отрицало присутствие человека в нем. Все вокруг словно бы безмолвно вопило: «Уходи! Убирайся, пока цел!!!» и адреналин в крови Космы тоже вопил : «Беги! Спасайся! Прямо сейчас!!! Беги сломя голову, уноси свои ноги! Скорее прочь отсюда, вон из этого дрянного места!» Поскольку прямо сейчас Косма не могла никуда убраться , а призывы адреналина становились все громче и мешали нормально воспринимать окружающее, пришлось отключить все эти навязчивые предупреждения. Заглушив воющую в голове сирену и потушив сигнальные огни (она умела это делать), Косма смогла осмотреться. Свежий густой смолистый воздух щекотал ноздри , пьянил , кружил голову, хотелось смеяться, да что смеяться, хохотать, танцевать! Легкие развернулись , и будто бы загудели, завибрировали, кровь горным ручьем зазвенела в жилах. Вокруг высились стройные высоченные сосны (кедры?), кора их отсвечивала золотом в лучах солнца. Понизу, у подножия стволов тянулось и заплетало все обозримое прострнанство зеленое кружево растений поменьше. На первый взгляд, они напоминали заячий холодок, только гигантский, их верхушки были метра на два выше головы, а стебли были травянистыми. Папоротники, - смутно пронеслась перед внутренним взглядом Космы картинка из учебника. Ну, отдаленное сходство было… Она споткнулась о ползучее растение, какими была здесь устлана земля, поверх слежавшегося плотного ковра хвои.
Внезапно Косме почудилось движение между стволами, метрах , пожалуй, в тридцати… Она резко повернула голову, пытаясь поймать движение глазами. Но там было пусто, только колыхались на легком ветерке переплетения хвощей. «Ну, и куда же мне теперь»? – спросила Косма у самой себя. Ей было ясно: Если она хочет что-либо узнать о Даниле, нужно двигаться. А угрозы, которую источают здешние места, она не боялась, ведь это всего лишь видение, сон. Сна бояться – спать не ложиться.
- Где здесь дорога из желтого кирпича? –
Она огляделась. Дороги не было. Лишь слабо отмеченная тропинка змеилась у ног. Косма пожала плечами. – Ну значит так… - за отсутствием лучшего выбора она пошла по тропинке. Не успев пройти и нескольких шагов, она снова отметила движение, на этот раз с другой стороны тропинки.
- Нет , так дело не пойдет! – громко сказала Косма, остановившись, - кто там прячется? Ну-ка выходите. – Никто не вышел. Ветер шелестел в зарослях папоротника, и в ветвях кедров. Где-то в далеке, за зеленой стеной растительности, просвиристела какая-то зверушка. – Не хотите показаться и не надо, - сказала Косма и пошла дальше. Она шла довольно долго, минут пятнадцать. Пейзаж не менялся. Наконец путь ей преградило небольшое болотце. Она в растерянности постояла, глядя на него. Над болотцем летали стрекозы. Косме захотелось протереть глаза – стрекозы были большими, даже очень большими, раз в десять наверное больше чем обычная стрекоза. Впрочем, в видениях бывает всякое и не такое еще, надо будет только потом подумать, что же это символизирует, если путешествие не даст ей конкретной информации по запросу пациента. Тут она присела, уклонившись в сторону, потому что на ухом с басовитым громким жужжанием пролетела огромная, метра под два, стрекоза, сверкнув золотистыми глазами. Косма положила руку на грудь, стараясь унять колотящееся от испуга сердце, вздохнула и немного успокоившись решила пойти по тропинке в обратном направлении – похоже, болото было не обойти, с двух сторон его окружали непроходимые заросли высоких растений напоминавших камыш, с продолговатыми шишечками наверху и пушистыми листиками по всему стеблю. К ней вернулось хорошее настроение, вызванное видимо избытком кислорода в воздухе. Энергично шагая обратно, Косма даже запела:
- Если долго-долго-долго, если долго по дорожке… - у нее мелькнули неуместные ассоциации ведь это была песня Красной Шапочки из детского фильма, а раз есть Красная Шапочка, то неизбежно появится и серый волк. Эта мысль показалась ей смешной. Косма обвела смеющимся взглядом колоннаду кедровых стволов, таких красивых, будто бы истекающих медом на солнце, и стройных , вытянутых как струны, и будто бы даже поющих…
- Серый волк! – позвала она напевно, растягивая гласные, - Серый волк!
И серый волк не заставил себя ждать. На этот раз тень промелькнула между деревьями, слева от тропинки, так близко, что Косма отпрянула. – Подкрадывается! – панически подумала она. На этот раз ее зрение успело ухватить силуэт и цвет «призрака» - это было что-то темно-зеленое по окрасу, как военная форма, похожее на человека, во всяком случае, оно бегало на двух ногах, но у него явно был хвост! И морда! Вытянутая морда, с толстой горбатой, как у бультерьера, вехней челюстью! И оно двигалось нечеловечески проворно!..
Желудок Космы подкатил к горлу. Во, блин, накликала себе волка, Красная Шапочка! Ей вспомнился древнеиндийский анекдот, про одного мужика с открытой анахатой (а на этой чакре легко сбываются желания), который шел себе по пустыне, устал,страдал от жары и жажды и вот он думает: Вот бы оазис был – отдохнуть бы в теньке! Бац, видит – лес. Сел он под пальму, сидит в теньке. Думает, - эх, счас бы водицы! Бац, - видит, - рядом ручеек! Напился, и думает, - эх, счас бы поесть еще. Бац! Тут же перед ним скатерть смобранка, - стол полный харчей. Наелся он и думает – поспать бы! И совсем не удивился , когда вдруг оказался в роскошной кровати под балдахином. Просыпается он ночью. Кровать прямо в лесу стоит. Ночь темная, безлунная, деревья поскрипывают, птицы кричат тревожными голосами. Страшно. А ведь здесь вполне могут быть тигры! – подумал мужик с анахатой, - они могут меня съесть. И появились тигры и сьели мужика с анахатой.
- Не бояться! – приказала себе Косма, маленькими шажками пятясь по тропинке, и стараясь держать в поле зрения то место где скрылся «призрак», - не бояться! Ей оставалось совсем ничего пройти до исходного места, а там она, дай Бог, опять попадет в серый коридор из которого вышла и вернется по нему домой. – Да что он может мне сделать? Ведь это сон, только лишь сон…
Но отогнать страх не получалось, напротив, он становился только сильнее, как поднявшаяся река, которая давит на старую дамбу, угрожая размыть ее, а дамба старая и ветхая, потому что начальство украло деньги на ремонт, а вода все прибывает и прибывает. Сердце билось как бешеное, стало поташнивать, кровь стучала в висках, под ложечкой сосало так, будто она падала в лифте, во рту появился вкус железа.
Ее страх прорвал плотину воли, когда с другой стороны, справа от тропинки, тень, будто бы даже с хлопком крыльев, промелькнула на высоте метров пяти. Это поразило Косму.
- Он летает! – подумала она, и эта мысль была соломинкой сломавшей спину верблюду. Волевой контроль рухнул, на волю вырвались все ее детские страхи, она снова была маленькой девочкой, и была ночь, жутко светила луна и в шкафу сидел кто-то страшный и мохнатый, с клыками и когтями, со злорадными, безумно-глумливыми глазами, при одном взгляде на которого, если он покажется, разорвется от страха сердце, и не было сил даже закричать, и позвать родителей. С натугой разомкнув челюсти, она закричала и побежала, изо всех сил отталкиваясь ногами от мягкой, пружинящей земли, задыхаясь и исходя дурным холодным потом. Она, не оборачиваясь, знала, что за ней гонятся, и только не хотела видеть, что это. Пусть убьют, только бы не видеть… Ее ноги оторвались от земли, и она, потеряв равновесие, плюхнулась, покатилась, и замерла, уткнувшись носом в землю, ожидая, что вот сейчас ей прыгнут на спину, тяжко придавят, острые когти вопьются ей в ребра и клыки, как нож в масло, войдут в ее тонкую длинную шею, разрывая позвонки… Но ничего не случилось. Помедлив секунду, она подняла голову и облегченно вздохнула: она была в сером коридоре. Лесным призракам ход сюда, видимо, был заказан…
Косма поднялась на ноги и на цыпочках подкралась к колеблющейся мембране входа, соединяющей серый коридор с лесом и осторожно заглянула. Она едва успела отдернуть голову, втянув ее, как черепаха, под свод коридора, ее спасло только то, что «призрак» прыгнул с большой дистанции, метров с десяти и у нее было время на реакцию. С придушенным хриплым воплем животного страха, Косма отпрыгнула назад и упала на спину. Все, что она успела увидеть это выставленные вперед зубы и когти, и сверкающие страшные глазищи, с холодным прицельным вниманием уставленные на нее. Зверь ударился о мембрану и кубарем отлетел в кусты, но его взгляд , казалось, навсегда заронил в ее сердце нетающий ледяной кусочек ужаса. Она совершенно не разглядела хищника, но внутренний голос в перепуганной тишине ее души, сухо ответил на невысказанный вопрос: Динозавр.
«Динозавр, Динозавр, - Косма покатала на языке звонкое словечко. Оно казалось жгучим и сухим, шершавым, как кусочек твердой углекислоты, какой когда-то засыпали мороженное на переносных лотках-термосах. Косма с отвращением сплюнула и на подгибающихся ногах побрела по коридору , прочь от леса. Вскоре она увидела ответвление тоннеля, в стене открылся ход, которого раньше вроде бы не было. Косма остановилась перед ходом, чувствуя как внутри все дрожит и молит о сигарете и чашке крепкого кофе.
- Ах да! - вяло подумала она. - Мне ведь надо еще увидеть Соловьева. Не заблудиться бы здесь… В голове промелькнуло вроде бы ни к чему: «динозавр»… и сердце екнуло.
Поколебавшись, она все же свернула, и пошла по новому ответвлению. Становилось все темнее, и когда Косма уже стала жалеть о том, что сунулась сюда, наступила совершенная темнота. Косма нерешительно сделал маленький шажок вперед, рефлекторно напрягая зрение в попытках что-то разглядеть, и вдруг взлетела. Было неясно падает ли она, или летит вверх, она одновременно испытывала и перегрузку и невесомость. И жгучее желание ругаться нехорошими словами… Впрочем, видно было с самого начала, что дело с подлинкой, она это знала. Любопытство губит кошку… Чего ж теперь ругаться… Она облегченно перевела дух, когда увидела знакомый радужный свет на желейно-хрустальных гранях «калейдоскопа» - это был ее обычный способ магической визуализации, через который она работала – ее способ ясновидения. Калейдоскоп показывал ей то , что ей хотелось бы увидеть: где лежат пропавшие вещи, что будет, что было, в общем, «свет мой яблочко скажи»… Она, как бывало и раньше, зависла в центре многоцветного додекаэдра и видела на гранях движущиеся картины. Сравнить это с кино, пожалуй, было нельзя, она действительно видела то, что показывали грани, видела , слышала обоняла, вопринимала, чувствовала события своей энергией. Внутренне собравшись, она направила внимание на одну из граней (не все и не всегда имели отношение к делу), на какую упал взгляд. Грань, тут же, расплывшись, растворила в себе восприятие Космы. Она, как обычно, увидела причудливый клип, составленный из событий, прошлого, будущего, и потенциального будущего, которого могло и не быть:
Древние окаменелые кости в красноватой земле, длинные умелые пальцы водят кистью, счищая с костей землю, в глаза ей бросился череп и у нее на мгновение остановилось сердце, ужас холодком пробежал по позвоночнику – череп напоминал своими очертаниями голову твари, только что охотившейся на нее – та же толстая верхняя челюсть!!! Затем Косма увидела звездное небо, падающую звезду, летящую как в сводке новостей про войну, ракету (или это был самолет?), затем взрыв, ослепительный, но совсем не страшный, мелькнула в панораме ее взгляда милицейская машина и наконец она увидела ряд образов , состоявший из колючей проволоки, сторожевых вышек , моря, подводных лодок, входа в подземелье, и наконец , она увидела искомое: Данила Соловьев, вполне живой и здоровый, нервно курил, сидя за монументальным кабинетным столом. Против него сидел мужчина в черной военной форме, и судя по тону, что-то доказывал Даниле.
В это время «трансляция небесного телецентра для особо одаренных» прервалась, картинка со скрежетом погасла, словно задвинули ставню-ролет, Косма услышала из черноты мужской скрипучий недоуменный голос:
- А ты еще откуда взялась , голубка?

Затем Косму словно мягким пинком подбросило в воздух и вышвырнуло из калейдоскопа. Она падала в густом, молочном тумане, как вдруг туман этот разорвался, и из него со злобным ревом, переходящим в шипение, рывком высунулась оскаленная пасть давешнего динозавра, длинные когти потянулись ей в лицо, на острейших клыках блестела слюна. Косма завизжала, что было сил, разрывая легкие, и очнулась…


Всего этого не следовало, конечно, знать Соловьевой. Пациенту, главное, не говорить лишнего. Свой обморок и шок после пробуждения, Косма объяснила ей, тем , что так, мол , у нее всегда бывает после акта ясновидения. Поглядев на окурки, Косма ссыпала их в мусорное ведро, и вспомнила, как Холмс говорил: «дело на две трубки», имея в виду, что выкурив две трубки, сможет разрешить дело за это время. «Я стала часто поминать Холмса», - подумала Косма. – К чему бы это? Следы лап огромной собаки... Ну-ну…
В первую же ночь после сеанса Косме снился лес. Тот самый… Тени, летучие и ползучие, снова преследовали ее, таясь за стволами деревьев. Она снова спасалась от них в сером коридоре безвременья, но теперь, во сне, они проникали в коридор следом за ней. Косма мучительно пыталась проснуться, вырваться из сна-ловушки, она с криком билась под одеялом, как муха в паутине, но сон, тягучий и липкий кошмар, не отпускал ее. Наконец она проснулась, скатившись с кровати, задыхаясь, держась руками за горло… В тот день она опоздала на работу.
На следующую ночь сон приснился снова, в новом варианте кошмара, она бежала до тех пор, пока не уткнулась в глухую стену, теперь коридор не отпускал ее, а монстры подходили ближе и ближе, готовясь броситься и пожрать ее. Во сне она не видела деталей, твари казались состоящими только из зубов, когтей и глаз, полных холодной злобы.
На утро, позвонив в банк, она сказалась больной: идти на работу не было сил. Точнее сказать ей было страшно покидать квартиру. До обеда она сидела на кухне в полной прострации. Звонила Соловьева, но Косма не ответила на звонок: было страшно и не было сил. К тому же нечего было сказать. Временами бессмысленный страх накатывал на нее волнами, заставляя внутренне корчиться.
Голод вернул ее к жизни. Молодой здоровый организм настоятельно требовал, чтобы в топку подкинули дровишек. Она заглянула в холодильник – пусто. Тогда Косма решилась выйти за провиантом. Она шла, оскальзываясь, по обледеневшей улочке. Периферическим зрением она неожиданно заметила движение – будто темная масса прыгнула на нее с балкона второго этажа старенького сталинского дома. Косма, вскрикнув , шарахнулась в сторону и , естественно, поскользнувшись , упала в лужу, больно подвернув ногу. Никто на нее конечно же не бросался. Показалось… Она заплакала от боли страха и обиды, сидя в холодной воде. К ней склонился, высокий широкоплечий мужчина в светлом пальто, чистенький, аккуратный, с улыбчивым лицом, располагающим к доверию.
- Могу я Вам чем-нибудь помочь? – сказал он, подымая ее из лужи. Косма категорически отказалась провожаться домой, не побывав сначала в гастрономе. Покладистый мужчина (какое у Вас красивое имя – Косма, кстати, а я - Евгений!) любезно сопроводил ее в магазин и , затем до подъезда, бережно придерживая под руку. С ним было не страшно, но Косма косилась на подворотни и открытые двери подъездов. Там время от времени будто бы прошмыгивали тени. У нее появилось гадостное, ранее никогда не испытанное ею, чувство, что за ней следят ( Динозавр?). Евгений успел сообщить ей, что сам он из России, а в Киеве – в командировке, в свободное время осматривает достопримечательности в высшей степени достопримечательного города. Они простились у подъезда (Косма, если уж быть честной, ожидала от него попытки к продолжению знакомства), глядя в глаза своему «спасителю», Косма подала ему руку на европейский манер и искренне поблагодарила за поддержку. Евгений улыбнулся и задержал ее руку в своей.
- Знаете, - сказал он, - я хотел бы с Вами пообщаться в более комфортной для Вас обстановке. И мне кажется , что мы с Вами скоро встретимся…
Подмигнув , он коротко поклонился и, мягко отпустив ее руку, пошел вверх по улице. Шагал он уверенно и твердо, без опаски ступая по самым коварным и скользким местам.
- Такой не поскользнется, - с некоторой даже завистью подумала Косма, глядя ему вслед. Некоторое время потом, ее не оставляла мысль, что лицо этого человека ей знакомо. Она успокоила себя тем рассуждением, что есть ведь такие люди , при общении с которыми всегда кажется что их уже давно знаешь…
Третью ночь Косма просыпалась с криком ужаса.
На этот раз ей приснился лес, и по лесу бежал зверь (опять динозавр?), он несся по лесу, как собака, припав носом к земле, ловко подныривая под свесившимися над тропой ветвями. Косма не могла толком рассмотреть зверя (от этого становилось еще страшнее), но она знала , что это тот самый, она видела его как темную массу, его расплывающиеся контуры, которые сливались с фоном, она слышала его мягкий, но тяжелый топоток, Время от времени, видимо, потеряв след, он подымал голову и шумно тянул в себя воздух, кружил, отыскивая его, потом снова мчался по тропе. Косма во сне знала: динозавр ищет ее, он ищет именно ее, он думает о ней, размышляет , как бы отыскать ее , скрывшуюся в другом времени и… Не хотелось ей думать, что он хочет с ней сделать. Потом лес сменился городом, но динозавра это не смутило, он так же целеустремленно искал Косму в городе. Он рыскал по площади Незалежности, легкой рысцой трусил по Крещатику, искал ее на рынках, на станциях метро, ловко лавируя между толпами пассажиров, во дворах… и он приближался… Да, он приближался к ее району, к Левобережью. Косма во сне чувствовала обреченность. Рано или поздно он найдет ее и… Она видела саму себя, безмятежно спящую в своей постели, она физически чувствовала, как сокращается расстояние между нею и динозавром, и ей хотелось кричать, трясти саму себя как куклу: Беги! Он приближается! Не спи! Спасайся!
Но у нее во сне не было легких и связок, и она только беззвучно разевала рот, как рыба, выброшенная на жаркий сухой песок и без толку глотающая жгучий, смертоносный воздух.
Утром, стремительно собравшись, Косма, даже не позвонив отправилась к старику Каховскому. Чего звонить? Она и так знала , что старик дома и примет ее. Ясновидящая она или где? Она теперь четко осознавала , что находится в опасности – кошмар развивается и явно принимает угрожающие формы. Ну, ясно, что никакой динозавр за ней не явится, но сны явно предупреждали о том, что приближается некая опасность, вполне реальная и предметная. Нужно было срочно посоветоваться. Вернее, просить помощи.
Старик внимательно выслушал ее. Положил сухую коричневую руку на ее предплечье. Чуть откинул голову назад-влево (он так всегда делал, когда сталкивался с затруднением) , нацелился на нее остреньким , как птичий клюв, тонким носом:
- Девочка моя, я даже не знаю… - он помолчал, - Динозавр?.. Я впервые сталкиваюсь с этим… И я не знаю… как тебе помочь…
Видно было, что эти слова дались ему нелегко. Старик никогда не бросал своих в беде. По крайней мере , Косма знала его таким. Он всегда находил, чем помочь. Связи, деньги, совет, информация, доброе слово, если ничто больше не помогало… Повисла тишина. Буквально давящая тишина. Косма слышала, как в этой тишине бьется ее сердце, отбивая время (возможно недолгое) , оставшейся ей жизни.
- Но я знаю того, кто, тебе поможет… - продолжил старик по размышлении.
Косма просияла и набросилась на него с поцелуями
- Ну я же знала, я же знала, - Вы меня не бросите.
Старик хмыкнул и потянулся к телефону.
- Но учти, - сказал он, строго поглядев на Косму, - это сильнодействующее средство…


Автор: kostyalamer 20.11.2010, 0:40

Евгений , как идет работа над романом ? Прочитал все включая 23 главу, очень интересная книга, Хайнлайн просто ребенок по сравнению с вами wink.gif .
Оригинальный сюжет и язык самого повествования выше всяких похвал, да к тому же социальный подтекст книги очень радует ( местами даже напоминает Веллера "НОЛЬ ЧАСОВ или Крейсер плывет на встречу северной Авроры") . Издаваться не пробовали ? С нетерпением жду продолжения книги, доставили много удовольствия, спасибо ! good.gif

Автор: Исправник 20.11.2010, 1:48

biggrin.gif Спасибо, Костя! Как раз идет работа! Согласен , что-то от Веллера есть. Спасибо Веллеру. У Хайналайна тоже есть чему поучиться. Доброй ночи! С уважением!

Автор: Исправник 26.11.2010, 22:04

Глава 5. Сильнодействующее средство.
- … А что с моими ребятами? И мама… Маме сказали? – я курил уже четвертую сигарету подряд, и от этого слегка уже мутило и звенело в ушах.
- За ребят не беспокойтесь, Данила Алексеич, - сказал мне Сидорцов, так звали моего нового знакомца. - С ребятами все в порядке, мы их в Москву сопроводили, и все необходимые пояснения в РАН представили. Никто их теперь не тронет и неприятностей у них не будет. А вот с мамой сложнее, но связаться с ней Вам пока, дорогой мой, нельзя…
Я насупившись, открыл было рот, но собеседник предварил меня, -
- Вы ведь умерли, Данила Алексеевич, да, да , умерли-умерли, и в Ваших интересах побыть пока загробном мире. В гостях, так сказать.
- И сколько же мне так гостить?.. – я прищурился на капитана (так я его называл – он ведь был в морской форме – капитан-лейтенант, так это у них кажется называется?)
- Трудно пока сказать… - он вздохнул и поднял на меня взгляд полный такого искреннего доброжелательства, что трудно было продолжать сердиться, - но за маму не волнуйтесь, мы уже дали ей знатьо том , что Вы живы, в допустимой форме , разумеется…
- А это как, в допустимой?..
- Видите ли, мама у Вас - смышленая женщина, она поняла , что в версии Вашей гибели кое-что не сходится. Естественно никто ей ничего не стал комментировать, и она пошла к гадалке. Так вот, гадалка ей четко сказала, что Вы, батенька , живы и находитесь в безопасном месте…
- Гадалка? – я скривился, - В допустимой форме, значит?
- Да, гадалка, но сама себя она называет эспер, советую и Вам также называть, а то она обидится.
- Я увижу ее? – мне не удалось скрыть радость, что я увижу человека, который недавно общался с мамой. Сидорцов деликатно улыбнулся.
- Да, и довольно скоро… Вам предстоит работать c ней вместе, плечом, так сказать, к плечу...
- И что же мы будем делать с ней… плечом?.. Хм! Ученый и гадалка? – в моем вопросе не было ни грана иронии, мне действительно было интересно, как говорила Алиса Лиддел , - чем дальше , тем любопытственнее, черт возьми!
- Поговорим, когда я ее сюда привезу. Вы, кстати, пожалуй, тоже… гадатель…
- Я?.. Гадатель?.. Насмешили. А она уже согласилась работать… э… с нами?.. – уже из одного єтого «с нами» он мог понять, что я не прочь согласиться на предложение. Но что же мне было делать? Я был в достаточной степени заинтригован, к тому же мне нужна была защита…
Сидорцов усмехнулся, добродушно вроде бы ,но меня пробрало холодком, и потер крыло носа крепким указательным пальцем:
- Согласится. Обязательно согласится. Кстати, зовут ее Косма.
- Косма? - удивился я. И подумал: «Что за милозвучное имя».

…А мы уже знакомы, не правда ли, Косма Юрьевна?.. – Сидорцов не дал Каховскому честь по чести представить ему Косму.
Косма с любопытством взглянула на него.
- Правда. Хотя это преувеличение. Не правда ли , Евгений Владимирович?
Они рассмеялись.
- И зачем Вам было нужно кругами ходить? Я ведь Вас еще в магазине приметила.
- Не примите за какую-то низкую игру. Всего лишь мой маленький бзик, - прежде чем познакомиться с человеком , я люблю посмотреть на него со стороны, вжиться в него, понять чем он дышит. Иногда это бывает полезно для человека. Я ведь обычно знакомлюсь с людьми в критической для них ситуации.
Косма рассмеялась:
- Да уж, нечего сказать, у меня ситуация была критическая – сидела в луже и рыдала. И наш доблестный флот,(Вы ведь морской офицер?) пришел мне на помощь!
- Что же, - добродушно посмеиваясь , парировал Сидорцов, - лужа – тоже море, случай был в моей компетенции… Но ведь у Вас есть и другая проблема, да пожалуй и не одна.
Косма помрачнела, вспомнив свой кошмар, затем задумалась над словами офицера.
- Какая же у меня вторая проблема? – она недоуменно поглядела на Сидорцова.
- Ну, к примеру, откуда Вы знаете что я морской офицер? Ведь я сейчас не в форме. – мягко спросил тот, глядя ей в глаза.
-А… - Косма открыла рот, да так и застыла. – Не знаю. Но… я же все-таки ясновидящая, может мне интуиция подсказала?
- Интуиция… - раздумчиво повторил за ней Сидорцов, - знаете, у нас на базе есть один чудесный старик, он тоже ясновидящий, и у него тоже интуиция… Так он мне вчера сказал что Вы, Косма Юрьевна, видели меня в морской форме, и!.. При исполнении служебных обязанностей! - он выдержал значительную паузу после этой, как-будто бы ничего не значащей фразы.
- Вы договаривайте, - попросила Косма, - договаривайте, а то я пока не понимаю…
- Понимаете, Косма Юрьевна, понимаете, потому что видели Вы меня во время разговора ни с кем иным…
Косма опустила голову.
- А! Так это Вы были! То-то мне лицо Ваше…
- Да. Это я был. А у меня есть такая служебная привычка. Когда меня кто-то видит за тысячи, скажем, километров, да при исполнении, а оно у меня секретное… Да на секретном объекте… Да впридачу за разговором с секретным человеком…- Косма с заметным беспокойством ожидала окончания его тирады. Заметив это, Сидорцов поспешил резюмировать, - тогда я сажусь в самолет и немедленно лечу к этому человеку знакомиться.
- Зачем? – облегченно, но настороженно спросила Косма.
- Смешной вопрос! Потому что мне нужны такие люди, я зову их к себе на работу. Ну а раз уж так совпало, что Вам нужна наша помощь… Знаете что, Косма Юрьевна? Бросайте Вы Ваш банк, без Вас там крыша не рухнет. А у нас в Приморье чудесная природа. Продукты натуральные. Всегда свежий воздух. Работа такая интересная, а зарплата какая интересная, это ж не в сказке сказать…
- Я не нуждаюсь… - быстро проговорила Косма, не глядя на собеседника.
Сидорцов деликатно покашлял.
- Как бы Вам это… Понимаете, кризис ведь еще даже не замахнулся… Я не пугаю, но имею кое-какую информацию… Вашему, к примеру, банку через пару месяцев крышка…
Косма засмеялась, как хорошей шутке:
- Да что Вы говорите!
- Да Вы сами загляните, чего же проще, ведь Вы ясновидящая…
-Хм… Знаете, банк и вообще бизнес никогда не вызывал у меня интереса. Ну , давайте попробую… Косма зажмурилась и минут на пять мысленно исчезла из мира. Когда же она пришла в себя, то только пожала плечами:
- Да, ужас… Но жить-то можно? Поверьте, я и без Вас проживу…
- Верю, верю, - ситуация начала немного раздражать капитана. – Но я допустил ошибку. К чему нам говорить о хлебе насущном, если на повестке дня у нас дамоклов меч… Давайте поговорим о динозаврах. Мне, разумеется , Александр Васильевич кое-что рассказал, - он указал на старика Каховского, - но я бы с удовольствием услышал эту историю еще раз, от Вас.
Ночная тень легла на лицо Космы, она сжала руки на коленях:
- Да… Динозавр…
Ее рассказ не занял и четверти часа. Сидорцов равно внимательно и с интересом выслушал весь рассказ и не показал, что в особенности его заинтересовал именно «циркуль».
- Стало быть, зверь, которого Вы нашли на картинке в книжке и есть Ваш «баскервильский» динозавр? - спросил Сидорцов, поудобнее устраиваясь в кресле.
- Нет… То есть да… - Косма улыбнулась слову «баскервильский», затем потерла лоб, явно испытывая затруднения в выражении своих мыслей. – Понимаете, я никак не могла его рассмотреть… Но по силуэту, этот, в книжке, как его, ютараптор, больше всех подходит…
Задав еще несколько второстепенных вопросов, Сидорцов снова вернулся к циркулю:
- Ну , а скажите, эти Ваши видения, связаны именно с циркулем?
- Да, да! – Косма оживилась, - я взяла его в руки и сразу началось… Я это называю заплыв… - смущенно призналась она.
Ага!..- Сидорцов встал, мягко ступая, прошелся по комнате , чем-то напоминая Сталина в многочисленных советских фильмах, - ну, хорошо! – он резко развернулся к Косме из другого конца большой комнаты, и так же резко изменил напраление беседы:
- Поймите, я ведь Вас не шантажирую, Боже упаси! Но это же в Ваших интересах! Конечно, мы Вас не оставим без защиты пр и любом Вашем решении. Но защитить Вас так, как это возможно на базе, я здесь не смогу. У нас там… - он слегка замялся, - ну, вобщем есть всякие специальные штуки.
Косма чувствовала растерянность. Нет, конечно, уехать к черту на рога, в какую-то тайгу, с незнакомым мужчиной?.. Как объяснить это маме? Но… Вот именно, «но»! Она давно уже чувствовала, что не живет , а гниет здесь. Ее физически давили привычные и , казалось бы родные, жизненные условия. Будто она из них выросла, как цыпленок, разбивающий яйцо, из которого вылупляется. И как тому цыпленку, ей давно вчуже хотелось разрушить привычный свой уклад. Ей был нужен в жизни свежий ветер. И ей, черт возьми, хотелось уехать к черту на рога, в тайгу, с мужчиной там или без мужчины, ей хотелось принять предложение этого странного офицера.
Почувствовав ее настроение, Сидорцов нанес coup de grace:
- И еще одно, Вы сами знаете: как экономисту цена Вам грош. А вот осуществить такой прокол реальности, аж до самых динозавров, поверьте, под силу не каждому из людей Вашей… э… профессии. У Вас большое будущее в нашей системе, - закончил он с явно прозвучавшим в голосе уважением.
- В Вашей системе? – немного ехидно переспросила Косма.- Но мы уже час беседуем. А Вы еще ни слова не сказали о ней. Откройтесь, из каких глубин Вы вынырнули?...
(Этот вопрос – форма согласия – подумал Сидорцов).
- Вы узнаете все что необходимо… - сказал он вслух. – когда дадите формальное согласие. Ставка будет чуть больше двух тысяч долларов. Но это только на первое время. Жилье и питание наше. Но работа! Работа будет сказочная!..
- Сказку сделать былью?.. – осторожно пошутила Косма.
- Вот именно! А для начала размотаем этих Ваших динозавров. Я так понимаю, это необходимое условие для всех последующих достижений…
- Вы хотите сказать , что если мы их не размотаем, то…
- Да. Или мы их, или они… Или кто там стоит за всей этой кутерьмой…
Каховский, до сих пор молчавший, вмешался в разговор:
- Косма, этому человеку можно верить.
- Мне надо подумать, - едва слышно проговорила Косма.
- Долго ли? – в тон ей, тихо спросил Сидорцов.
Косма , сцепив руки на коленях , бросила на него чуть ли не затравленный взгляд, вспомнив дробный топот лап и цокот когтей динозавра, бегущего по перрону станции метро Левобережной.
- Хорошо. Я согласна… А… Вы будете отпускать меня к маме?
Сидорцов солнечно улыбнулся:
- К маме? Конечно, будем.

… Косма собралась всего за полчаса. А циркуль… Как всегда в таких случаях, она сама удивилась как же раньше не замечала его… Легкий маленький самолетик подхватил ее, и сидя в уютном салоне трудно было представить, с какой скоростью он мчится, как серебряная игла, пронизывая тысячи километров голубой ткани неба и грубой верблюжьей шерсти земли и синего ситца водоемов, отделяющих Косму от новой жизни. Увидев самолет, она испытала какое-то неясное, но сильное волнение, тень воспоминания прошла по дну ее души. Она представила себе какого-нибудь суслика, который в солнечный день видит тень кобчика, и замирает, застывает от ужаса… Впрочем, ей быстро стало легче и она выбросила все эти зловещие (вещие) тени предчувствий из головы и из сердца… Уже к вечеру они были на базе. Сидорцов любезно проводил Косму в столовую, и здесь, извинившись попрощался с ней до завтра.
- Тимофеич, - попросил он сидевшего за столом мрачного старика, который хлебал борщ, поглядывая в стоящий на столе нотубук, - у нас пополнение. Помоги девушке устроиться.
- Иди, голубка, поешь сначала. – пригласил ее Тимофеич, похлопав по стулу рядом с собой, - и вдруг страшным голосом (так что Косма вздрогнула) заорал:
- Ваняаааа! Быстрра!
Сидорцов подмигнул Косме, козырнул и , говоря по-военному , убыл.
- Голос Ваш… - нерешительно сказала Косма старику, усаживаясь рядом.
- Что? - нахмурился старик и застыл с ложкой в руках. С ложки в тарелку часто капал борщ.
- Голос Ваш мне знаком…
Кроме старика за длинным столом оживленно орудуя столовыми приборами сидели двое молодцов, коротко стриженных и плотно сложенных , в черной форме, и черным же беретом, просунутым под погон, и средних лет китаец (во всяком случае вид у него был вполне дальневосточный), который изящно кушал палочками лапшу. Тарелка из-под борща стояла рядом с ним пустая, и Косме стало интересно: а борщ он тоже палочками ел?..
Старик лукаво улыбнулся:
- Знаком, говоришь? Хулиганка! Конечно, знаком. Ну, ты , того… извини… что я тебя… ну, того… А потому, неча по чужим огородам лазить! – дед спрятал улыбку в бороду, и как будто бы рассердившись, уткнулся в ноут. Но тут же снова, вынырнув из-за компьютера, расцвел:
- А то что ты тута, это хорошо, потому – тебе тута самое и место… Эх, мы с тобой поработаем! А зверьков этих не бойся, мы тебя в обиду не дадим… Вааааня, - неожиданно, так что Косма подпрыгнула, взревел старик, - где тебя черти носят?
Ваня подлетел с подносом, даже проскользив пару метров по полу:
- Господи, Тимофеич, что Вы ревете, как дракон, ей-Богу, напугали всех… - Ваня гостеприимно улыбнулся Косме:
- А Вы кушайте, Косма Юрьевна, кушайте, смотрите, какое все вкусное, вот котлетка на Вас смотрит, ну-ка!... И не слушайте этого старика вредного, он сейчас своей болтовней весь аппетит Вам отобьет.
- Спасибо, - Косма тоже приветливо улыбнулась Ване, проглотив вопрос, откуда он знает ее имя.
Она принялась за обед, но тут в столовую зашел Данила. В отличие от улыбчивого Сидорцова и прочих местных старожилов, демонстрирующих прекрасное настроение, Данила имел вид слегка потерянный, во всяком случае, веселым, Косма его бы точно не назвала. Она поздоровалась первой.
Данила сел за их стол, против Космы и углубился в борщ. Он так сосредоточенно копался в нем, разглядывая каждую ложку, словно рассчитывал обнуражить там какого-нибудь динозавра. Косма заулыбалась от этой мысли. Данила, почувствовав на себе ее взгляд , поднял глаза и спокойно улыбнулся в ответ:
- Что, смешной я?
- Нет, что Вы, - Косма смутилась, - просто я обещала Вашей маме, что найду Вас, ну вот и нашла.
- Так это Вы? Гадал… Э… Простите, Вы - та самая девушка-эспер, Косма?!
Данила окинул ее взглядом, заставившим Косму покраснеть, но он , видимо, имел в виду нечто иное:
- Расскажите о маме, как она?
Косма подробно рассказала Даниле о встрече с его матерью, -
- Мне кажется, я ее успокоила, она поверила мне. Вы скоро сможете позвонить, Евгений Владимирович и мне обещал … - закончила она свой рассказ.
- Обещал… - как эхо отозвался Данила.

А девушка мне понравилась. Такая серьезная… с глазами… и с ногами… ну и… вообще , все при ней. И видно что умная. Ишь лоб какой высокий! И улыбка славная. Давно таких не стречал. Влюбиться что ли? Когда я последний раз любил кого-нибудь кроме мамы и динозавров. Ладно, жизнь покажет. Сейчас точно не до того.
Хваленый суперсекретный центр Сидорцова представлял собой обыкновеннейший военный городок, скорее даже поселок. В жилой зоне были приветливые белые домики-коттеджи. В рабочей зоне наблюдалось несколько мрачноватых приземистых серых строений, огромный, легкий на вид серебристый ангар , длинный насыпной холм , с дверью в скошенном торце – не то бомбоубежище, не то овощехранилище. По крайней мере так все это выглядело из-за колючей проволоки , за которую нас пока еще не пускали.
Я поймал себя на том, что чувствую себя как в дестве , когда в первый раз оказался в больнице. Сидишь на кровати и не знаешь что делать. И не хочется ничего делать. События как-то не наворачиваются вокруг тебя. Но посидишь, посидишь, и качнет тебя куда-нибудь: или соседи по палате разговорят или медсестра позовет на процедуры, или просто захочется пройтись по больничному коридору, разглядывая перемазанных зеленкой детей…
Та вышло и сейчас, грызущая пустота внутри отступила. Я не стал закрывать домик, - зачем? тут охрана и да и брать у меня нечего, - думал я, отправляясь побродить по территории. Я прошел мимо ярко раскрашенных тренажеров, и зашел в маленький магазинчик , который , как я уже знал, местные называют «чипок». Я купил там сигареты.
От чипка я напровился к небольшой, по-военному подтянутой березовой роще. Березы расступились передо мной , открыв затянутый подтаявшим темным ледком, небольшой искусственный ставок. В широких полыньях отражалась ажурная пелена облаков , подсвеченных заходящим солнцем. Почему-то пахло старым деревянным подъездом. У пруда меня ждал сюрприз. Здесь была Косма. Похоже, я застал ее врасплох. Она занималась странным делом - обнимала березу, прижавшись к ней лицом.
Я покашлял, испытывая неудобство.
Она не отрываясь от березы, сказала:
- Подождите минуточку.
Я присел на корточки, облокотившись на дерево спиной. Вскоре Косма, со вздохом, присела рядом.
- Что Вы делали? – спросил я.
- Говорила с березой…
- Ну и как?
Она хмыкнула.
- Как с деревом…
Мы засмеялись.
- И что она говорит?
- Сказала, что еще спит. Но скоро уже проснется. Сейчас лучшее время, чтобы просить у деревьев энергию пробуждения.
- А!.. – я не знал, что на это сказать. Отец всю жизнь негодовал по поводу всяких шарлатанов, мракобесов и целюлителей, но во всей этой истории была явная чертовщинка. Да и с Космой я не хотел ссориться. Если такая девушка занимается какой-нибудь чепухой, может быть стоит поискать в этой чепухе хоть крупицу смысла? Вот говорят же , что когда правильный человек следует неправильным путем, то путь становится правильным. Да. Так что я смолчал.
- Будьте добры, дайте сигарету, - попросила Косма, - я свои забыла.
Я протянул ей пачку. Она точно взяла сигарету своими чуткими тонкими пальчиками.
- Страшно спать ложиться, - глядя на облака, сказала девушка.
– Почему? – удивился я и она поведала мне о баскервильском рапторе. Я нисколько не был готов к тому, что эта история настолько захватит меня. Я чувствовал себя буквально потрясенным, у меня даже зубы застучали. Ведь я, выходит, может быть, тоже там побывал. Некоторым образом. Немножечко. Хотя это совершенно ненаучно. В мракобесие мы не верим, но способности человека до конца ведь не изучены… Примем как гипотезу. Я был там. И с этого все началось… Хм, вот как!
- Но что же выходит? Выходит Вы и правда были там… ну… в том времени? В мезозое? – стараясь взять себя в руки, быстро спросил я.
Она тревожно посмотрела на меня, кажется мое возбуждение слегка напугало ее. Она дружеским, успокаивающим жестом провела рукой по моему предплечью.
- Да, да. Возможно. Возможно, я была в мезозое. Разве, что мысленно. А что? Дико звучит?
Тут я поделился с ней своими , так сказать , наблюдениями, за последние две недели. Когда я закончил, то заметил, что моя пачка сигарет опустела на половину.
Поразмыслив, Косма мягко сказала:
- Думаю, нам не стоит спешить с выводами. Логика судьбы, есть такая штука, состоит по-видимому в том, что мы с Вами попали сюда, чтобы понять, что все это значит, и сделать для себя выводы. А это значит, что мы, со временем, неизбежно все узнаем и поймем. Знаете, для меня все это тоже дико, Вы , конечно ученый, но и я… Мне… Ясновидение, конечно, вникает в прошлое и будущее, но по-моему, никому еще не приходило в голову заглядывать так далеко. Во всяком случае, я об этом не знаю…
Мы посидели еще молча. Потом она снова сказала:
- Страшно спать ложиться.
- Не бойтесь, - сказал я ободряюще, - мысленно я буду с Вами, - и поперхнулся дымом, поняв что сказал двусмысленность.
Косма со смехом стала бить меня по спине. Потом мы еще долго посмеивались.
- Я Вам очень благодарна, правда… - сказала она наконец, когда мы успокоились. – Во-первых, в нашем случае «мысленная» помощь ничем не хуже , чем действенная. А во вторых, я же понимаю, я чувствую, этот наш волшебный капитан – мощная фигура. Если он сказал, что я в безопасности – этому можно верить. Но мне , наверное , не хватало простого человеческого участия, дружеского участия… Правда, сейчас мне гораздо легче…
- Будет еще легче, - на этот раз я, полусознательно огладил ее плечо, - когда нам поставят задачу. Или хотя бы объяснят, что происходит. Не знаю как Вы, а я чувствую себя идиотом. Слоняюсь здесь без дела, как тень отца Гамлета.
- Потерпите, - приятельским тоном сказала Косма, - завтра все узнаем. Говорят, наш капитан, отправился с визитом к начальству. Доложить об успехах и получить санкцию на продолжение…

Русская версия Invision Power Board (http://www.invisionboard.com)
© Invision Power Services (http://www.invisionpower.com)