IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

3 страниц V  < 1 2 3  
Ответить в эту темуОткрыть новую тему
> Клуб любителей исторической прозы, о моих предках
Поделиться
santehlit
сообщение 15.2.2020, 16:24
Сообщение #61


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Конечно, если бы Егорка принялся стучать и кричать, его бы нашли, а Нюрку наказали. Но уж больно не хотелось признавать своё унижение. Он забрался на кровать, готовый, если сестра всё-таки сжалится и выпустит его, показать полное презрение к происходящему, прислушивался к стукам, брякам, возгласам и смеху – в доме выкупали невесту. Там, конечно же, было веселей и интересней.
Дверь хлопнула в последний раз, голоса стали удаляться и пропали. Егорка уткнулся носом в подушку и заревел. Утопив горе в слезах, он уснул.
Между тем, свадебное гульбище натолкнулось на непреодолимое препятствие – председатель Сельсовета Иван Андреевич Шумаков не только отказал в регистрации молодым, но и пригрозил многими неприятностями веселящимся в дни всенародного траура.
Никто не желал прослыть белоэлементом, и тем более попасть в немилость к власти. Свадебный поезд как-то сам собой рассыпался, многие развернулись по домам. Наталья Тимофеевна блюдя обычай, торжественно и чинно встречала оставшихся у порога. Она кланялась им в пояс, рукой до земли, и говорила нараспев:
- Добро пожаловать, гости дорогие! Прошу не побрезговать угощением, отведать, что Бог послал.
Мужики, бабы проходили, выпивали стоя, крякали, вытирали ладонями губы, закусывали, поздравляли молодых, благодарили хозяйку и… бочком-бочком на улицу.
За столом собрались только близкие родственники.
У Фёдора Агаркова в тот день были и личные неприятности. Фенечка, усмотрев со стороны свекрови какое-то пренебрежение, наотрез отказалась быть на свадьбе и сына не пустила. Фёдор томился своим одиночеством и первым заметил отсутствие Егорки.
- Гости за столом, а хозяин спит.
Егорка проснулся, когда услышал голос старшего брата и почувствовал его широкую и тёплую ладонь на своём плечике. Он оттолкнул её и протёр кулаками глаза.
- Что надулся? Ну, говори уж, что натворил.
- Ещё не натворил, - со вздохом ответил Егорка, - но скоро натворю.
- Ну, когда натворишь, тогда и ответ будешь держать, - сказал Фёдор, - А раньше времени не стоит каяться. Ну, что же ты лежишь? Вставай, угощай гостей.
А сам вместо того, чтобы поднять Егорку, привалился на кровать и придавил его.
Фёдор хоть и держал себя с братом на равных, по возрасту ему в отцы годился - его сын Витька лишь на полгода моложе. Если бы не суровость Фенечки, Егорка дневал и ночевал бы у Фёдора, а племяннику завидовал лютой завистью. Сейчас он был почти счастлив.
- Расскажи про войну, - теребил брата.
- Я её не видел, - улыбнулся Фёдор. – Я от неё по лесам бегал.
- И что, совсем-совсем ничего не видел, не помнишь?
- Один только момент, когда нашу деревню освобождали. Со стороны Михайловки пушка бьёт, а белосволочь, казачьё там разное огородами драпает. Вот это сам видел.
Вошла мать.
- Что же это вы тут притулились вдвоём? – спросила она.
- Да так, войну вспоминаем, – сказал Фёдор. - Дверь не закрывай, пускай так.
- И ты войну вспоминаешь? – хмельно улыбаясь, спросила мать. Рука её опустилась Егорке на голову. – Сиротинушка ты моя, кровинушка.
- Ага. И я.
- И есть, что вспомнить?
- Ага.
- А ты помнишь, как мы чуть не угорели однажды?
- Не-а. А когда?
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 18.2.2020, 9:09
Сообщение #62


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


- Ты ещё вот такусенький был. Проснулась я тогда, чувствую – задыхаюсь. Поднялась и хлобыстнулась на пол. До двери доползла, открыла. Воздух свежий пошёл - как-то мы отдышались. Выползли потом все на крыльцо и остаток ночи там просидели.
- Холодно было?
- Да, прохладно. Но в дом возвращаться страшно. Так и сидели, дрожа, пока не рассвело. А что ж ты хочешь – бабы, один мужик – и тот на руках.
Между тем, из горницы в приоткрытую дверь доносились возбуждённые голоса, разговор там шёл накалённый. Мать и Фёдор с тревогой поглядывали туда, прислушивались.
- Ну, пойдём, Егорушка, я тебя шанежками покормлю, - позвала за собой Наталья Тимофеевна.
Расположившись по одну сторону стола и повернувшись вполоборота, ругались старшие сёстры, Татьяна и Федосья. Их мужья молчаливой поддержкой сидели рядом, бросали хмурые взгляды друг на друга и стоящие перед ними наполненные стаканы.
- Да ты хоть соображаешь, что говоришь? – кричала, распаляясь, Татьяна. – Ведь я выходила – какое приданое? Постель одна да тряпки кой-какие. Ведь хозяйство-то Егорово. А матери что останется, малышне?
- Да что я ненормальная что ли? – кричала Федосья. – Всегда так бывает – наследство меж детьми делится. Да и кому сейчас по силам такое хозяйство ворочать? Ваньке, вон? Да больно надо. Он теперь днями спит, а ночами с Лизкой шушукается.
Бывший военнопленный австриец Иоганн Штольц сидел в углу стола, в одиночестве, опёршись о стену могучим плечом. Его крючковатый нос казался прозрачным под солнечным лучом. Восемнадцатилетняя Лиза, стройная миловидная девушка, стояла у печной стены, спрятав руки за спиной, от слов сестры широко распахнула томные голубые глаза и ярко зарделась.
- А это уже не ваше дело! – ответила она. – С кем я буду – не ваше дело.
Белое, искажённое лицо Татьяны повернулось к ней:
- Тебе, голуба, тоже наследство подавай?
- Мне, как всем, - сердитая, Лизавета становилась ещё красивей.
- Чего сиднем сидим, мужики? – Фёдор поднял перед собою стакан.
Выпили. Женщины примолкли, косясь на них.
Похрустывая долькой лука, рассудительный Егор, Татьянин муж, сказал:
- Тут надо сразу определиться: если будем что делить – давайте делить, а не ругаться, если нет – то перестаньте кричать: на свадьбе ведь. Как, мать, а? Твоё последнее слово в доме,… и первое тоже.
- А ты куда торопишься? – решился вставить слово молодожён Илья, приехавший за Федосьей из неблизкого Бутажа. – Без нас, наверное, решат, что к чему. Без очереди только на мороз пускают.
Голос его был злой, чёрные кудри задиристо тряслись.
Егорку охватили какое-то отчаяние напополам с весельем: надо же – оказаться в гуще таких событий! Вот если драка разразится, они с Фёдором всем накостыляют, да ещё Ванька-австрияк пособит. Егорка елозил по лавке, поглядывая на спорящих.
- Ну, чего вам? – обиженно поджала губы Наталья Тимофеевна, - Косилки-молотилки отцовы? Да забирайте, всё равно ржавеют, а скотину не дам – чем же ребятишек кормить стану? Эх, вы.... дети, дети.
Если бы не блуждающий пьяный взгляд и неверные движения, мать своим авторитетом смогла бы, наверное, загасить ссору.
- Мать, а ты Ивана спросила? – подалась вперёд Лиза. – Он всё делает-делает, а всё, как работник. Так и останется ни с чем.
Федосья даже побагровела:
- За дуру что ли меня принимаешь? Скажешь, и с Ванькой ещё делится? Всякую ерунду говоришь, голову всем морочишь. Он что, кормить вас будет?
- Ладно, подавись своим куском! – Лизавета проглотила обиду и отвернулась.
- Что такое? – вдруг сделавшись совершенно белой, пробормотала Татьяна.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 22.2.2020, 10:08
Сообщение #63


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Егор вскочил из-за стола, схватил её за плечи, иначе бы она, наверное, упала со стула.
Федосья, презрительно поджав губы, посмотрела на неё и отвернулась.
- Что же ты молчишь? – отчаявшись услышать от тёщи вразумительного слова, Егор обратился к Фёдору.
Шурин долго и пристально смотрел на него, потом вдруг неожиданно сказал:
- Отстань!
- Нет уж, - зло говорила пришедшая в себя Татьяна, - как мне, так и всем. Вон Фёдор в одних дырявых портках женился.
- Да? Ваньке всё останется? – закричала Федосья. – А случись что с матерью, он детвору из дому выгонит, нам же на шею повесит.
Штольц молча сидел, напустив на лицо всю имеющуюся суровость. Лизавета, не скрывая тревоги, вздыхала и поглядывала на него. Егорка смотрел на Ваньку и понимал, что не всегда, наверное, он был таким неразговорчивым, каким он привык его видеть, когда-то, должно быть, он тоже бывал весел и беззаботен, болтал и смеялся на своём австрийском языке.
- Плохо ты его знаешь, - выразительно сказала Лизавета.
- Э-э-э! – махнул рукой кудрявый Илья. – Немчура он и есть немчура. А то ещё к себе уедет.
- Что ты брешешь! – задрожала от ярости Лизавета, и перекосившееся лицо её потеряло привлекательность.
- Ну-ну! – Фёдор вскинул на неё укоризненный взгляд.
- А что ты выгораживаешь его, зачем? – Федосья в основном нападала на работника, а теперь коршуном налетела на сестру.
- А тебе какое дело? – хрипло проговорила Лизавета.
- Замуж что ли собралась?
- Может быть.
Небо за окном почернело, пошёл снег. Со столов убрали почти нетронутые закуски, поставили самовар. Пили горячий чай, громко крякая и отдуваясь, лениво переругивались.
- А ты здесь что сидишь – пора спать, - сказала Егорке мать и выставила из-за стола.
- Идём, брат, - подмигнул Фёдор, - Я тебе про войну расскажу.
Егорка разделся и лёг. В полутёмной комнате было прохладно и тихо. Перед глазами поплыли кольца, похожие на полупрозрачные срезы лука. Он вдруг почувствовал, что по щекам его текут горячие и едкие слёзы. Чувствовал, как усталость входит в руки и ноги, доходит до кончиков пальцев, потом подступила дремота.
Егорка ожидал Фёдора и думал о нём. Он уже осознавал, что есть две породы людей - одни много говорят, кричат, возмущаются и всегда недовольны, а другие молчат и делают по-своему, и всё у них получается. И ещё он думал, как приятно быть братом человека, у которого всё получается.
Ночью Егорка несколько раз просыпался от громких голосов за дверью. И засыпал, неведая, что там решают и его судьбу.
Договорились всё-таки делиться. Даже дом, крепкий ещё, должен быть разобран. Фёдор получал часть прируба. Старшим дочерям – по амбару.
Лизавета в ту ночь была просватана за контуженного австрияка, и они получили свою долю наследства. Большая семья Кузьмы Васильевича Агаркова распалась, рассыпалось и его хозяйство.
Фёдор давно собирался переехать на хутор, где с землёй было вольготнее, уговорил и мать. Наталья Тимофеевна сильно постарела за эту ночь, стала слезливее.
Расставались родственники хоть и без ругани, но весьма настороженными и без сердечных объятий.
Егорке приснился сон. Странный пирог летал по воздуху, и чьи-то большие руки, высовываясь из тумана, отламывали от него куски. Проснулся он с воспоминанием о коварстве сестры и о том, что он пропустил на свадьбе самое интересное. Но интересное в жизни только начиналось.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 25.2.2020, 9:15
Сообщение #64


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Волки

Все живое есть результат борьбы
(В. Белинский)

Теперь уже не помнят, кто и когда вбил первый колышек на Волчанке. Быть может, это было ещё во времена Столыпинской реформы, когда крестьянская Россия поднялась с насиженных мест, и волна переселенцев покатила за Урал. А название осталось, наверное, с той поры, когда, говорили, голодными белыми зимами стаи волков осаждали хутор, резали скот в хлевах, скалились в окна изб.
Леса тогда стояли дремучие, а домов-то было – раз, два и обчёлся. Многие мелкие поселения разорила война и последующий голод - несчастья сбивают людей в кучу. И наоборот, лишь только полегчала жизнь, каждый хочет обзавестись своим углом и куском земли, или, как здесь говорят, - «стремится к богачеству».
Всё повторяется, как зима и лето, как обилие и недород, только каждый раз по-иному.
По-новому повела крестьянскую политику Советская власть. И хотя земля, как и было объявлено, нарезалась в удел каждому, кто хотел её обрабатывать, больше поощрялся коллективный труд – ТОЗы, коммуны. Для них – льготы в налогах, льготы в кредитах, для них широко распахнуты двери сельской торговой кооперации.
И вот уже появилась своя, деревенская интеллигенция, что не сеет и не пашет, но всегда при власти, в достатке и почёте. А те, кому надеяться не на кого, и надо было думать за себя и за своих детей, те при всей своей политической близорукости и видимой трудности единоличной жизни, делали единственно правильное, что им оставалось делать – кормили себя и страну.
На хуторах люди большей частью в близких или дальних родственных связях. На Волчанке несколько семей Кутеповых, Малютиных, несколько однодворых фамилий. Сюда Фенечка уманила Фёдора, а он мать. Так и Агарковы появились здесь летом 1924 года.
В Табыньше раскатали большой дом, рубленый ещё покойным Кузьмой Васильевичем, а на хуторе поставили из него два. Без помощи людской не обошлось, но основная тяжесть трудов легла на Фёдора и не согнула его, а даже наоборот, как-то расправила. Видного сложения, с трезвым ясным умом, он был тем самым русским мужиком, которым и была крепка Россия испокон веков.
Наталья Тимофеевна, оставшись одна с малолетними детьми на руках, тянулась к старшему сыну всей душой, несмотря на взаимную неприязнь со снохой. С любовью она замечала в Фёдоре, внешне очень похожем на неё, отцовские повадки.
С тех пор, как живёт человечество, сын учится у отца, перенимает каждый его шаг и гордится, становясь похожим на него. Волна нежности затопляла материнскую душу каждый раз, когда видела она обоих ребятишек-однолеток, её Егорку и Фёдорова Витюшку, по-детски высунувших языки, занимающихся взрослыми делами в подручных у её старшего сына.
Порой, встречая его у порога, она говорила:
- Дай я тебя поцелую.
Встав на цыпочки, горячими ладонями брала его за лицо, притягивала к себе.
- Боже, какой ты большой стал. Я, кажется, никогда не привыкну.
Фёдор стоял перед ней, сутулясь от неловкости и своего роста.
- И пахнет от тебя, как от него, - она отворачивалась, сверкнув слезами в глазах, - когда на фронт провожала.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 28.2.2020, 8:57
Сообщение #65


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Мать отходила к окну, ссутулившаяся, смуглая, с сединою в волосах. А когда поворачивалась, глаза были уже сухими, только сильней обычного горели щёки. Жалела мать себя, жалела и Фёдора.
Не складывалась у него жизнь с Фенечкой. Оба молодые, красивые, рослые, на редкость внешне подходившие друг другу, в душе глубоко разнившиеся. Хотя и выставлялась в причину будто бы завистливая свекровь, но дело было не в ней. В Фенечке, подмечал Фёдор, всё яснее проявлялись характерные Кутеповские черты – истеричная скандальность, заносчивость, пренебрежение к тем, кто беднее.
«Ведь я её ненавижу, - совершенно спокойно думал Фёдор о своей жене, вспоминая холодный взгляд и брезгливо поджатые губы. – Только теперь поздно оправдываться, раньше надо было думать да матери слушаться. Живу с ней из-за сына».
В очередной раз уходя к матери от семейной ссоры, думал: «Её бы надо гнать», но чувствовал, что не сможет поднять на жену руку. Он жил, страдая, мучаясь, понукая и сдерживая себя, и думал, что так и живут в семьях.
За воротами на голубом снегу под дробящейся россыпью звёзд он вздохнул морозного воздуха, который глубоко свежим холодом прошёл в лёгкие и вызвал кашель. Он шёл и радовался сам себе, радовался, что вырвался из дому, что в очередной раз сдержался и не ответил криком на крик, радовался, что идёт к матери.
Повизгивал смёрзшийся снег под валенками, встречный ветерок выжимал слёзы. Крупная жёлтая звезда, высоко поднявшись на западе, горела не мигая. Никогда, казалось, не видел он такого бездонного и живого неба, во все глаза следившего за ним.
Луна никак не могла вырваться из хищной пасти одинокого облака. Она была маленькой и блеклой, а тучка – серой, светящейся изнутри. Наконец освободившись, она быстро поплыла прочь, всё увеличиваясь. И когда остановилась, в белом свете её, таинственно изменившим ночной мир, засинели занесённые снегом крыши изб, в бревенчатых стенах заблестели стёкла окон.
От дворов тянуло дымом и застойным теплом хлева.
Жадно напиваясь табачным дымом, Фёдор постоял перед крыльцом. В темноте сеней наощупь открыл дверь. Комната с побеленными стенами и потолком, с завешенными окнами, с застоявшейся тишиной и запахом керосина, показалась ярко освещенной. Переступил порог в припорошенных снегом, гулких от мороза валенках, огляделся.
У стола сидела Нюрка, вытянув маленькие босые ступни, и крутила ручку швейной машинки, глядя на блестящее никелированное колесо. Дощатый вымытый и выскобленный ножом стол был завален яичной скорлупой, на нём лежали – круглый хлеб и коровье масло в тарелке, поблёскивающее каплями влаги. Мать разливала молока из глиняной кринки в такие же толстые кружки.
- Садись с нами, - пригласила она Фёдора, не отрывая глаз от белой струи. - Молочка парного хочешь?
Фёдор отказался и старался не смотреть на стол. Ожидая, когда мать и Нюрка кончат ужинать, он сел на табуретку у стены. Смотрел по углам избы широко поставленными от переносицы глазами, взглядом немолодого, спокойного, твёрдого, уверенного в себе человека.
На его голос в дверях горницы показался заспанный Егорка. Утром ли, вечером дети просыпаются румяные, свежие и им сразу же хочется играть. Через мгновение Егорка уже сидел у Фёдора на коленях, и тот путал брата вопросами, сбивал с толку и хохотал довольный, заставляя вздрагивать от счастья его маленькое воробьиное сердце. Мать от стола посматривала на них, и, чувствуя, что веселье у старшего сына не очень-то весёлое, и догадываясь о причине, безуспешно искала его взгляда.
Хрупая валенками по снегу, кто-то пробежал двором. Бухнула входная дверь. Вошла Санька, румяная с мороза, белой изморозью опушён платок вокруг лица. Увидела Фёдора – обрадовалась. Подала мягко холодную руку, кольнула серыми в густых ресницах глазами. И брат улыбнулся ей, взял за плечи, потёрся о её щеку своей щетинистой. Такой красивой он не видел сестру ещё ни разу. Невеста!
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 3.3.2020, 9:35
Сообщение #66


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Санька размотала платок, скинула шубейку и склонилась к умывальнику.
- Ой, мама, с голоду помру!
Мать расставила на столе чашки, вынула из печи закопченный чайник, прибавила фитиля в лампе. В избе стало ещё светлей. Все сели к столу, а их огромные тени заплясали на стенах, теряясь в синеватом сумраке углов. Наталья Тимофеевна выбрала из большого чугуна горячую картошку и с улыбкой («поросятам варила») поставила в чашке перед Санькой. Рядом огурцы прямо из рассола, хрустящие ледком. Фёдору поднесла полный до краёв стакан самогона. Он сразу построжал - святая минута наступила. Отеческим взором окинул застольников, мысленно сосредоточился.
- Обожди пить, - предупредила Санька, очищая от кожуры картошку. – На.
Крупная картофелина сахарно искрилась вблизи горящей лампы. Он принял её на ладонь, благодарно глянул на сестру:
- Ты любишь такую, в мундирах? Я шибко обожаю да ещё с молочком.
- Налить? – встрепенулась мать и добавила, - Тут земля свежая. Одни глазки садили – и вот какие клубни. Один куст – полведра.
Вслед за Санькой и Фёдором все потянулись к картошке, чистили и макали её в плошку с солью. А он сидел пунцовый от выпитого первача, как все здоровые люди, и тёмные глаза его на чистом лице засветились любовью и душевным покоем. Потом пересел к печи, прикурил, и под его рукой на чугунной плите начало растекаться молочное пятно дыма.
Мать, качая головой и улыбаясь, убирала со стола, рассказывала, вспоминая мужа, как любил он её, какие покупал подарки. В сознании детей отец вырисовывался человеком, подарившем матери большое счастье. Что-то грустное, как тень сожаления, промелькнуло в её лице.
- Вот это была жизнь! – сказала она с глубоким вздохом. – Боже мой, да неужто ж правда такое было? Самой даже не верится.
Фёдор посмотрел на неё с нежностью, граничившей с состраданием. Сколько раз он слышал, как вот так вспоминали о прошлой, дореволюционной жизни. И хотя и тогда порой бывало нелегко, вспоминали о ней, как о великом счастье. Потому что был достаток, и все были вместе.
Наталья Тимофеевна рассказывала, как забрали Кузьму Васильевича в солдаты, как провожала его у Петровской церкви. Рассказывала просто, почти спокойно. Только по щекам сами собой текли слёзы. И видя их, притихла Нюрка, разволновался Егорка, готовый разреветься.
- Да не трави ты себя, - остановила её Санька, - видишь – детвора хнычет.
- Видимо, так на роду ему было писано, - закончила мать и зашмыгала в платок.
Надолго замолчали. Наконец Фёдор поднялся и огляделся, молча прощаясь. Егорка снизу посмотрел на брата, в детских глазах возникла тревога - неужто уходит? Для него это было большей неприятностью, чем слёзы матери.
Наталья Тимофеевна оправилась от переживаний, стянула с плеч платок, уголком гребёнки почесала переносицу. И хотя брови в тот момент высоко поднимала, морщин на лбу собралось мало - старость ещё не тронула её лицо. Провела гребёнкой по волосам, воткнула на затылке, заторопилась высказать уходящему Фёдору:
- Ой, страх, страх! Морозы-те кабы не ударили. Санька-то завтра за сеном собралась. Извеков Борис позвал, прикупил где-то в Татарке. Сам-то хромоногий, а мать его – барыня. Ну, да пусть едет, глядишь – нам возок перепадёт. Всё дело.
Отойдя в тень, задом опёршись о прижатые к печи руки, Санька смотрела куда-то вдаль, и во взгляде её светились томная девичья мечта и ликование жизнью, такой прекрасной и непредсказуемой. Она ощущала себя человеком, которому приготовили подарок, и предвкушала удовольствие того момента, когда ей его вручат.
Фёдор оглянулся от порога. Санька и на него взглянула счастливыми, влажными и оттого по-особенному сиявшими глазами.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 7.3.2020, 10:24
Сообщение #67


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Было позднее утро, но солнце ещё не показалось. Только по временам сквозь облака ощущалось тепло его, и тогда снег светлел и, казалось, резче звучал под копытами и полозьями.
Недавно выехали с хутора, а у Бориса уже мёрзли ноги. В гражданскую войну был он ранен шрапнелью, когда вёл своих товарищей в атаку. Неверно сросшиеся кости болели, особенно в холода и перед ненастьем. Вдобавок ему нестерпимо хотелось курить, так хотелось, что рот был полон слюны, а он и сплюнуть при девушке стеснялся. Борис шевелил пальцами в тесных пимах, морщился и часто испуганно поглядывал на Саньку, неподвижно сидевшую рядом.
Снежная пыль из-под копыт опушила её с ног до головы, морозный воздух разрумянил. Санька изредка вскидывала на него быстрый любопытный взгляд из-под густых ресниц, таких густых, что серые глаза её казались чёрными. И это мимолётное внимание непонятной радостью взрывало Борисово сердце, боли будто бы отступали. Разговор в пути не клеился, но перестрелка глаз скучать не давала.
К полудню были в Татарке. Борис, оставив Саньку в санях, ушёл обсуждать с хозяином последние детали купли-продажи. А её внимание привлекло старушечье лицо в платочке, прилепившееся к окну. Без любопытства, не мигая, смотрели выцветшие глаза.
Подошёл Борис, прикурил, сладостно затянулся, спросил, щурясь от дыма:
- Не замёрзла?
И уже в санях, бросив окурок, он вдруг спохватился:
- Вот ведь забыл совсем - как память отшибло. Лопату-то я не взял – чем снег со стога сгребать? Может сходить попросить или вилами управимся? Как думаешь, Александра?
За околицей дорога, пробитая среди белых холмов, до блеска притёрта полозьями. Видно было, что по ней не один день возили сено и на санях, и волоком. На опушке леса накатанная дорога делилась – пути вели вправо, влево и вглубь леса к с лета намётанным стогам. Борис, привстав в санях, огляделся и, усмотрев что-то, уверенно направил лошадь вперёд.
Остановились на лесной поляне у стога-великана, желтевшего крутыми боками. Вокруг, как не оторвавшиеся от земли дымы, стояли берёзы. Санька походила вокруг саней, разминая закоченевшие ноги. Борис освободил лошадь от удил, обошёл стог, приглядываясь. Хоть и не был он суеверным, место показалось ему дурным.
С помощью вил и перекинутой через зарод верёвки Санька вскарабкалась на его макушку. Пока она скидывала снег, Борис курил и нервно ходил вокруг саней, зажав под мышкой черенок вил. А потом обнял себя за плечи и почесал спину о берёзу, всё поглядывая по сторонам холодно и настороженно.
Санька наконец-то смогла вволю насмотреться на него. Сверху видны были его спина, жилистая шея, старая шапка, «уши» которой он так и не опустил. Когда прикуривал, пустил струю дыма вверх, и Санька увидела его смуглую щёку, опушённые брови и заиндевевшие усы.
Снегу на зарод намело немало. Санька раскраснелась, распустила платок, волосы у пылающих щёк закурчавились. Потом и варежки ему скинула – жарко!
Борис томился бездельем внизу.
- Устала? – спросил он.
Санька трясла головой – нет. Ей было весело от того, что они с Борисом вдвоём, что весь посторонний мир остался где-то там, за чертой леса. Лишь по-весеннему яркое солнце во все свои лучи подглядывало за ними, и за это высотный ветер строй за строем гнал на него ослепительно белые облака.
Тень облака скакнула на круп лошади. И словно убоявшись его, она попятилась от стога, напряжённо ставя ноги, вертя головой, шевеля ушами, беспокойно всхрапывая. Сосущее чувство страха возникло в груди у Бориса и опустилось вниз, к ногам. Неосознанное, без реальных причин, как предчувствие.
Вдруг лошадь, точно обезумев, пронзительно заржала, рванулась с места вскачь, волоча сани, путаясь в брошенных вожжах. Борис с криком побежал за ней, широко переваливаясь, припадая на обе ноги, и успел упасть в сани, вырвать из-под лошадиных ног вожжи.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 10.3.2020, 9:18
Сообщение #68


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Бесшумными серыми тенями из-за берёз выскочили волки.
Пронзительное лошадиное ржание, крик Борисов вырвали Саньку из душевных грёз. И в следующее мгновение она увидела волков.
- Дядя Боря-а!
Её истошный детский крик будто хлыстом стеганул Извекова в спину. Он ничего не ответил. Встречный ветер рвал ему горло, перехватывая дыхание. Сквозь пелену слёз он видел радужный, расколотый на отдельные эпизоды мир. И лишь с необычной ясностью чувствовал время в двух измерениях - страшную быстроту устремившихся за ним волков и медленность тяжёлого скока лошади. А потерей в этой разнице была его жизнь, на которую осталось совсем уже мало времени.
Волки рассыпались в поле, пытаясь окружить лошадь и седока в санях. Близко- близко оскаленные пасти. Невесть откуда взявшийся пот заливает Борису глаза, щипит прокушенные губы. От крови, давящей на уши, глохли все звуки. Сердце ухало в груди, отдаваясь тяжёлыми толчками в висках. И не хватало воздуха.
Летят мгновения. Страх смертельной тяжестью придавил душу. Вот-вот развязка. И всё это длится, длится,… нет конца.
Наконец сознание проясняется: волки вязнут в снежной целине – с боков им лошадь не обойти, а накатанная дорога во всю ширь занята санями, с которых тускло поблёскивают вилы в Борисовых руках.
Нет, врешь, не возьмёшь! Мы ещё поборемся. Теперь лишь бы скакун не подвёл.
Волки вернулись. Их матёрый вожак сидит совсем рядом со стогом, косится настороженно.
- Собачка, собачка, - говорит Санька, - иди домой.
Он тихонько рычит в ответ, и чёрная губа приподнимается над синеватыми клыками.
И другие поодаль сидят или лежат на снегу, положив морды на лапы. На каждое движение Саньки вздрагивают, вскакивают, скалят пасти, в беспокойстве перебегают с места на место. Девушка смотрела на них, а глаза её сами бухли влагой, туманились. Слёзы пролились через край. Сидя на стогу, Санька плакала от холода и страха. Руки заледенели, лишь дыхание горячее.
Худющий волк прыгнул на стог, загнав её сердце в самые пятки, но скатился вниз и заскулил, роняя слюну. Санька пригрозила ему вилами, и он метнулся в сторону, поджав хвост.
Девушку знобит уже так, что стучат зубы. Зарыться бы сейчас с головой в сено и дышать себе на руки, но боится даже на миг оторвать взгляд от волков и всё вертит головой – чтобы видеть всех.
День начал угасать, скоро сумерки и ночь. Саньке кажется, что где-то фыркает лошадь, звучат приглушённо голоса. Но волки не обнаруживают беспокойства, готовые и ночь ждать, и ещё бог весть сколько – может той минуты, когда Санька насмерть закоченеет и сама свалится со стога.
Подняв вверх острую морду, вожак внезапно завыл. И вой его, низкий, протяжно-тоскливый повторил зимний лес. Волчий плач внезапно оборвался, как и возник. Вожак заскулил жалобно, со слезой. Повизгивая, беспокойно завертелись волки, а потом разом сорвавшись с места, исчезли в лесу.
Теперь и Санька услышала звуки, потревожившие стаю – лай собак, людские голоса, лошадиное фырканье и снежный скрип под множеством ног, лап, копыт, полозьев. Она скатилась со стога, когда увидела мужиков. Ноги её не держали, но чьи-то сильные руки подхватили её, встряхнули, затормошили.
- Жива? Не поморозилась?
Мелькали незнакомые, участливые лица. Наконец близко-близко одно, родное, на век любимое.
- Саша. Это я, Саша, я.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 13.3.2020, 10:00
Сообщение #69


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Борис обнял девушку и поцеловал. Целовал вздрагивающие под его губами веки, помороженные щёки, холодные губы. Целовал окоченевшие пальцы, дышал на них паром, мял её ладони в своих руках.
- Саша, любимая, прости….
Ночевать остались в Татарке.
Гостеприимная хозяйка убрала с плиты чугунок, делала всё быстро:
- Сейчас печь подтопим.
Открыла заслонку. За ней уже сушились сложенные дрова. Подложила бересту, чиркнула спичкой. В просторной кухне запахло берёзовым дымком. Непросохшие поленья, занимаясь огнём, сипели, на закоптившихся торцах закипали дегтярные капли.
Борису хотелось пить, но он боялся зачерпнуть воды – как бы не увидели, что трясутся, просто ходуном ходят его руки, то ли от озноба, то ли от пережитого страха, то ли ещё от чего.
Санька, наконец, согревшись, сидела притихшая, почти торжественная, ни на кого не поднимая взгляда, будто боясь оттолкнуть воспоминания вкуса его губ и запаха усов.
Вошёл со двора хозяин, неторопливо стал разуваться.
- А лошаденку-то запалили.
В присутствии хозяина Извеков осмелел. Напился воды, а прикуривая у печи, сбоку внимательно посмотрел на Саньку, будто впервые видел. В платьишке она казалось крепкой и сильной, какими бывают крестьянские девушки, рано начавшие заниматься физическим трудом. Все они с годами становятся здоровыми, толстыми и весёлыми. Но в Саньке проглядывались какие-то, скорее дворянские черты – благородство линий в посадке головы, в плавных движениях, когда она поправляла разбившуюся косу, в быстром и разумном взгляде серых очей. Это удивляло и влекло Бориса.
Потом они все вместе ужинали, пили «для сугреву», за знакомство и за здоровье, и Санька никак не могла осилить своего стакана.
Хозяин оказался слаб на выпивку - опорожнив с гостями бутылочку, стал донимать жену просьбами и упрёками. И та где-то за печкой зачерпнула ковш неперебродившей браги. Борис пил, держа посуду обеими руками, и морщился от отвращения.
Отвечеряли.
Хозяйка взбила подушки на широкой кровати:
- Спать вместе ляжитя?
Промолчали оба – и Санька, и Борис.
Она разделась и юркнула под стёганное одеяло, когда Борис с хозяином вышли до ветру.
Он вернулся, присел на стул у окна, не зная на что решиться. Хозяева вскоре угомонились, дом затих, мерный стук ходиков на стене перекликался с ударами сердца. Взошла луна за окном, и темнота стала проглядней.
Заметив движение на кровати, Борис шёпотом спросил:
- Не спишь, Саша?
- Саша, Саша, - ворчливо ответила она. – Имя мне не нравится. Меня вообще-то Ольгой хотели назвать. А поп упёрся. Хорошо хоть не Николаем.
- Глупая, - его голос рассыпался мелким тёплым смешком.
- Тебе лечиться надо, - строго сказала она. – Такой молодой, а еле ходишь.
- Было хуже, но поднялся.
- Ты, говорят, геройски воевал.
- Нас много таких было. А иначе б не победили.
- У меня брат в партизанах был, - и она начала рассказывать про Фёдора складно, видно было, что не в первый раз, и всё врала.
- Расскажи о себе.
Борис тряхнул кисетом:
- Можно?
- Кури.
Он затянулся и начал рассказывать.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 16.3.2020, 9:29
Сообщение #70


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


- Я только университет закончил, начал в гимназии историю преподавать, а тут революция, гражданская война. У нас в Самаре свой дом был. Мама всё бросила, разыскала меня. Я ведь на Урале по ранению застрял. Потом голод в Поволжье – страшно было возвращаться. Так и прижились. Мама до революции музыке учила, а теперь вот крестьянкой стала. Всё из-за меня….
- Я боюсь твоей матери.
- Варвара Фёдоровна строгая, но человек очень хороший.
Извеков рассказывал о своей матери, а Санька видела её другой, совсем не похожей на портрет сына.
Уперев руки в мощные бока, она стояла посреди двора, и поросята, снуя по двору, тёрлись о её толстые широко расставленные ноги. С лицом откормленного младенца она казалась памятником сытости и довольства. Борис совсем не похож на неё – худой, жилистый и болезненный.
- Фёдор за тятю мстил, а ты зачем на фронт пошёл?
- За свободой, Саня, за равенством и братством.
- И что?
- Господ-то мы разогнали. Теперь всё в наших руках - как работать будем, так и жить.
Долго разговаривали. Паузы становились всё длительнее, а речи менее связанными. Усталость клонила ко сну.
- Ты спать думаешь? – спросила Санька. – Ложись рядом, только не приставай. Ладно?
Она отвернулась к стене, когда он начал раздеваться. Он лёг рядом и не знал, куда девать руки. Сердце рвануло в бешенный скач. Какой тут сон!
Отпустило, когда он услышал глубокое Санькино дыхание. Тут его настигла накопившаяся усталость и утопила сознание в беспокойном сне.
Уж так устроена деревня и люди её - в глаза все поздравляли Саньку и Бориса со счастливым избавлением от смертельной опасности, а за спиной охотно смаковали сплетни, о романтической истории юной девы и бывшего красногвардейца, в которой и сам факт присутствия волков вскоре опускался.
Как ни жили Извековы обособленно от прочих селян, но и до них дошла новая версия тех памятных событий и вызвала в материнской душе чувство ревности и досады, а у Бориса – недоумение и сопричастность к греху. Все его попытки оправдаться наталкивались на глухую стену непонимания и даже брезгливости в глазах Варвары Фёдоровны.
И тогда он, не поговоривши с матерью, рискуя глубоко и незаслуженно обидеть её, решился на отчаянный шаг, мысли о котором лишь чуть затеплились в душе и не докипели до полной решимости.
Белый дым поднимался над крышами, на улице было светло от луны. У крыльца, где на снегу лежал перекрещённый рамой жёлтый свет окна, он вдруг оробел - что сказать, как сказать? То спешил, радовался своему решению, а тут решимость потерял.
Поверх занавески в окне был виден белый потолок кухни. Извеков потоптался на крыльце, на мёрзлых, повизгивающих досках, взялся за дверь. Она была не заперта. В сенях натоптано снегом, холод такой же, как во дворе. Две двери, видимо, на кухню и в чулан. В какую постучать? Одна оббита дерюгой для тепла, на другой голые доски.
Постучал в первую, материал глушил звук. Подождал. Нащупал ручку, открыл, шагнул через порог. Пахнуло керосином, печным теплом. Кашлянул в горсть для приличия, огляделся. Наталья Тимофеевна у печи вскинула на вошедшего встревоженный взгляд.
Борис полукивнул, полупоклонился:
- Скажите, пожалуйста, Саша дома?
- Кака Саша? Санька что ль? Дома, дак чо?
Борис подождал, поглядывая на дверь горницы – может, появится. Но нет, они по-прежнему вдвоём.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 19.3.2020, 9:18
Сообщение #71


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


- Я, мамаша, о дочери вашей поговорить пришёл, - он улыбнулся, стараясь улыбкой расположить к себе собеседницу.
Но женщина смотрела всё так же настороженно.
- А чо говорить-то? Девка вроде не хуже других. Не балованная.
И вдруг поняла, растерянно потянула ко рту кончик платка:
- А ей не-ет…
- Где же Саша?
- К подружкам убежала.
Вот к этому он оказался не готов. Думал, войдёт, поздоровается, спросит Сашу – согласна ли она стать его женой, а там будь, что будет. Объяснение с матерью не было запланировано и продуманно. Он растерялся, засмущался, затоптался у порога, готовый ретироваться, и ожидал, что, быть может, мудрая женщина подскажет выход из ситуации. Но растерянно молчала и Наталья Тимофеевна, во все глаза смотревшая на гостя, будто видела его впервые, или он ляпнул что-то совсем ей непонятное.
- Давно ушла?
- Давно-то не шибко давно, а уж порядочно будет.
- Ну, ладно.
Он вышел поспешно, будто убежал. А Наталья Тимофеевна опустилась на лавку и, покачивая головой, долго невидяще смотрела перед собой, не зная, то ли радоваться чему, то ли плакать, а то ли удивляться.
Со дня на день Извековы ждали отёла коровы. По нескольку раз ночами Варвара Фёдоровна будила сына, Борис запахивался в шинель, брал из её рук горящую лампу, ходил в стайку к Бурёнке.
В тот вечер хмурый, взволнованный, скоро отужинав, вызвался ночевать в хлеву. Тепло оделся, прихватил тулуп подмышку и под благодарным взглядом матери отправился на дежурство.
В стайке густо пахло парным навозом. Корова лежала на подстилке, закинув рогатую морду, вылизывала свой вздувшийся живот. Увидев Бориса, жалобно замычала, и видно было, как утробный звук проходит в её напрягшемся горле. За загородкой шарахнулись испуганные овцы, сбились кучей в угол и таращились оттуда бельмами глаз на светящуюся лампу. Только старый бородатый козёл со своей молоденькой подружкой остались на своих местах, лишь покосились на вошедшего. Эта парочка была предметом особой гордости Варвары Фёдоровны - на хуторе коз не держали.
Борис поставил лампу на заиндевевшее окно, постелил себе соломы и прилёг, завернувшись в тулуп. Подумать было о чём.
Ветер шевелил камыш на крыше, невидимые в сене возились мыши, и под эти звуки стали тяжелеть веки. Внезапно хлопнула дверь, в клубе пара возникла чёрная фигурка.
- Саша, ты? Как нашла меня?
- Окно светилось, я и догадалась.
Она опустилась рядом на колени – шубка полурастёгнута, волосы растрёпаны, платок в руке.
- Зачем ты приходил? Мать теперь меня из дому выгонит.
Он взял её за руки, притянул к себе, усадил на колени и начал баюкать, как маленькую. Закрыв глаза, гладил её волосы, лицо, шею. И такая затопляющая радость охватило его, что стало вдруг трудно дышать. А она смеялась беззвучно и стыдливо. Губы у неё были обветренные, она неумело раскрывала их, подставляя сомкнутые влажные и холодные зубы его поцелуям.
А потом в какой-то момент с зажмуренными изо всех сил и вздрагивающими веками лицо её расширилось, заполнило всё, стало вдруг ослепительно, нестерпимо красивым. Сердце его зашлось безумной радостью, а тело воспарило от неземного наслаждения. И долго после они лежали на тулупе рядом, её голова на его руке, и всё как будто покачивалось и кружилось вокруг них.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 22.3.2020, 9:26
Сообщение #72


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


- А я знала, что ты любишь меня, давно знала, - говорила она, горячо дыша ему в скулу и через расстегнутую гимнастёрку нежно трогая кончиками шершавых пальцев мускулы его шеи.
А ему было неловко за свою худобу.
- Вспотел даже, - она засмеялась стыдливо и благодарно. Ладонь её была горячей, - Руки у тебя сильные, а вот не грубый ты с девушками.
- Какие девушки? Ты у меня одна, и никого больше не было.
На соломе забилась корова, как под ножом, вытягивая вверх рогатую морду, выкатывая блестящий глаз. Борис с Санькой встрепенулись, засуетились, забыв о своих радостях.
И только когда появился на свет маленький мокрый телёнок, а корова поднялась и стала шумно вылизывать его парящую шерсть, они вновь благодарно и сопричастно взглянули в глаза друг другу. Вновь накрывшись его тулупом, они миловались, и сердца их готовы были выпрыгнуть из груди.
В это время Наталья Тимофеевна рассказывала Фёдору о странном визите Извекова.
- Так-то он мужик не скандальный, уважительный, да только больной весь, самому нянька нужна – какой из него работник.
- Луна-то как разыгралась, - сказал Фёдор. За окном было светло, как днём, только в тени ворот пролегла граница ночи, а дальше всё ясно видно, и холодом тянет от стекла. - К морозам.
- Она, как я сказала, забегала по дому, ровно мышка, ничего не говорит, а потом шмыг за дверь. Я в окошко стучу, а она двором, простоволосая, платок в руке, другой вот так, вот так машет….
Фёдор молчал, отвернувшись, ладонью прижимал щёку, расправляя мускул, сведённый судорогой.
На следующий день Фёдор окликнул Извекова.
- Погодь-ка, сосед, дело есть. Ты почто девке голову дуришь? – и на короткий миг беспрепятственно заглянул в его глаза, мысли, душу – всё было в смятении, граничащем с испугом.
Сам крепкого сложения, способный много съесть, выпить и без устали работать, Фёдор с брезгливым недоверием относился к людям хилым, болезненным. И когда при нём говорили, он молчал, но в душе согласен был, что от таких вот можно ожидать чего угодно плохого, любой пакости.
Фёдор взял Извекова за ворот, притянул к себе, другая его рука едва не сомкнулась на худой шее. Момент был критическим - Фёдору ничего не стоило переломить эту цыплячью шею, или придушить Бориса, как котёнка.
Не без труда он сдержался:
- Живи, подлюга!
Оттолкнул Извекова и без замаха ударил кулаком в скулу. Борис как стоял, успел только схватиться руками за воздух, рухнул на спину, с хрястом ударившись о снежный наст. Его глаза через края были полны обидой, болью, ужасом – за что?
А Фёдор отвернулся и пошёл прочь, шёл, и сам того не замечая, отряхивал руку, будто прилипла к ней какая-то гадость.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 21.8.2022, 8:23
Сообщение #73


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


- Так значит, всё обойдётся – не потечёт в пещере кровь?
- Женщины не такие – им не власть, а ласка нужна.
- Твои бы слова….
- Ешь, Обречённый. Жаль, что уходишь ты от нас.
- Позови Туола.
Дубильщик принёс безногого, а сам ушёл.
- Ты ел сегодня? – Харка спросил. – Возьми, поешь.
- А ты?
- Мне теперь пища не впрок.
Туол впился зубами в печёную утку.
- Ну, мастер наскального рисунка, как ты меня изобразишь пылающим в костре?
Давясь непережеванным, калека ответил:
- Я, Обречённый, ещё не думал.
- Ну, тогда слушай. Ты уже знаешь, что на стене изображены божества, жившие здесь до Бурунши. Теперь узнай всю правду о том, что случилось в этой пещере в далёкие времена. Когда-то здесь жили два брата-богатыря и красавица-сестра, но кривоногий Бурунша их погубил. Когда твои предки, Серые Волки, пришли сюда, один сошедший с ума человек сумел убедить их, что Бурунша – божество пещеры, а он его Хранитель. Так началось поклонение Безумию, заставляющему пожирать детей….
У Туола в горле застрял кусок – он закашлялся. Харка кулаком постучал по его сутулой спине.
Калека выдавил из себя:
- От кого ты всё это узнал?
- От Хозяина – ведь я Посвящённый. Так вот, не надо костра и гордого профиля – ты изобрази меня убивающим Буруншу.
Калека вытер слезу:
- Как это?
- Бурунша, я и топор в моей руке. Всё понял?
- А люди?
- Когда ты закончишь, его уж не будет – Харка ткнул пальцем в сторону глиняного истукана. – И вера забудется в него. А я хочу быть на стене в образе Изгоняющего Безумие.
Группа охотников вошла в пещеру.
- Всё понял? Теперь ползи к своей стене – о том, что я говорил, никому не слова.
Туол сжал зубами недоеденную утку и, опираясь на руки, потащил своё тело прочь.
Охотники подошли к белой шкуре.
- Мы сложили большой костёр – ты будешь доволен, Обречённый. Солнце коснулось горизонта – пора.
Охотники подхватили тело последнего Хранителя, прямое, как копьё, и понесли на руках к выходу. Харка поднялся и следом пошёл.
Как всегда задержался у входа. Солнца огромного медный диск был съеден чертой горизонта на четверть – от него через реку серебристая пробежала дорожка. Дышали покоем мирные дали в закатный час. Лебеди, свистя крылами, садились на воду, а от неё поднимался туман….
На небе ни облачка, бирюзовая высь казалась бездонной – долетит ли душа, подумал Харка, вместе с дымом до её края. Сгорим, увидим….
На пригорке был сложен высокий костёр из толстых веток и сухих деревьев. Действительно, оценил Харка, постарались. Люди стояли вокруг него – охотники группами, женщины с детьми толпою. Уже началась, усмехнулся Харка, борьба за власть.
Тело последнего Хранителя осторожно вознесли на костёр и положили. Рядом с ним моё место, сказал себе Харка и пошёл на пригорок твёрдой поступью с уверенностью на лице. У костра с четырёх сторон стояли охотники с горящими факелами. Ждали его…
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 24.8.2022, 7:32
Сообщение #74


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Подойдя к костру, Обречённый представил, как будет гореть – задыхаться дымом, корчится от боли, обжигаемый пламенем. Наверное, закричит….
Лица вокруг незнакомыми стали. Кто эти люди, подумал Харка, почему он, рождённый в горах, должен сгореть за этих блудниц, трупоедов и….
Не ведая, что творит, Обречённый вдруг сорвался с места и стрелой, выпущенной из лука, помчался к реке….

4

Однажды Харке приснился сон – будто мчался он полем широким, а за ним, преследуя по пятам, гналась ненавистная погоня. На пути река в скалистых берегах – миг и она за спиной. Вырос лес перед ним - беглец высоко подпрыгнул и полетел, раскинув руки, как крылья. Всё выше и выше встречный поток поднимает его над землёй, и вот уже в соседях облака, и раздвинулся горизонт.
На юг, куда убегала река, потянулась бескрайняя равнина. Задира ветер, разгоняясь на её просторе, ерошил кусты и гонял волны по серебристому ковылю. Акаций кудрявые кусты стояли копнами в зелёном поле. Ивами прикрыла река пологие берега. К ним степенной цепочкой брело стадо мамонтов на водопой. Носорог будто заяц, петляя в траве, отгонял неведомого хищника от своего новорожденного носорожека. Низкорослые лошади неслись табуном, преследуя одинокого осла. Сайгачиха прятала своего детёныша в жёлтой траве, но не обманешь острый глаз степного беркута. Впрочем, сайгачонка от смертельного когтя спасла быстроногая лиса, мелькнув рыжим хвостом на солончаковой прогалине. Вот это добыча для орла! Разгоняясь в падении, беркут падал с небес на похитителя птенцов – держись, воровское племя!
С запада подступал лес – редкий, солнечный на склонах холмов и непроходимый в распадках. За скалистой грядой встал он сине-зелёной стеной – дремучий, девственный, страшный. С утра до вечера и с ночи до утра не прекращалась здесь смертельная борьба за жизнь всего живого. Исполинские ели, кедры и пихты, сцепившись ветвями, рвались к светилу, душа друг друга и подлесок. Иные, не дотянувшись до солнца, чахли - вся энергия их ушла на то, чтобы поднять пучок иголок к бледному свету; обросшие мохом, обвитые лианами, изъеденные грибками, они показывали нерушимое долготерпенье побежденных. На земле буро-зелёный ковёр мха. Лишайники и грибы черпали жизненные силы из тех, кто вершинами видел солнце. И это была среда обитания для многочисленных животных. Белки с бурундуками, снуя меж хвощей, собирали кедровые шишки. Юркий соболь притаился в ветвях, высматривая добычу. За ним приглядывала рысь, к лежбищу которой давно принюхивается росомаха. Не ведая страха, медведь обдирал кусты малины, но саблезубый тигр уже приготовился к прыжку. И Тот, Которого Боятся Все, тоже живёт в лесу….
На востоке страна болот, родина туманов – туда ни один зверь не забредёт, и птица не залетает. Солнечный луч там редкий гость, но и зимы там не бывает - даже в самый жуткий мороз туман не падает снегом вниз, а клубится на границе торфяников, не пуская к себе холод. Оттуда изредка на солнечный свет выходят чудища, которых давно уж на земле нет, но которые по ней до сих пор ходят. Духами Болот зовут их люди и пугают друг друга.
На севере вертикальной стеной поднимается горное плато – ещё одно место загадок. Оттуда падает вода, но туда ещё никто из потомков Серых Волков никогда не поднимался. Иногда на равнину, сложив крылья, пикируют горные орлы и, схватив добычу, улетают к себе, в заоблачную высь. Однажды Харка, совсем ещё юный, завернулся в ослиную шкуру, надеясь в когтях крылатого хищника в горы подняться. Орёл прилетел, походил по шкуре, почистил клюв, оставил помёт и был таков. Парнишка не успокоился – у оврага, где грунт помягче, выкопал западню, накрыл ветвями, положил приманку и сел в засаду. Ему удалось схватить похитителя за чешуйчатые лапы, и орёл вместе с ним взлетел. Нет, на горы он тогда не поднялся – птица камнем ринулась вниз, но ударился о земь только Харка. Орёл помахал ему крылами и скрылся вдали…
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 27.8.2022, 7:14
Сообщение #75


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Так может теперь он в состоянии сам долететь в страну, где рождается вода, откуда с рёвом падает она в русло реки. Харка поднимался всё выше и выше, а внизу по земле скользила его тень, и за нею гнались похожие на муравьёв охотники, лающие собаками….
Не ведая, что творит, Обречённый мчался к реке, оставляя за спиной смерть в огне, изумление людей, гордость свою и честь.
Взметнув брызги, Харка промчался мелководьем и нырнул. Прохлада, сомкнувшаяся над головой, не остудила её жара – Обречённому казалось, не вода вокруг, а дым не даёт вздохнуть; не струи течения, а пламени языки облизывают его тело. Преодолевая внешнее сопротивление, подгоняемый внутренним страхом, он плыл….
На берегу упал, лежал и долго смотрел, как догорает костёр, которого он избежал. Костёр, сделавший его лжецом, трусом и беглецом. Сделавший его изгоем. Куда он бежал? от кого? зачем? Что там смерть, что здесь – дело только во времени.
Багровые всполохи огня наводили тоску – не будет у него теперь тепла, жареной пищи и защиты от клыков и когтей хищных животных. Харка лежал, осиротевший, тёплой ночью на берегу реки. Звёзд не было - тяжёлое небо коснулось воды. Тревожно перешёптывались камыши, перекликались лягушки.
Костёр погас, тьма поглотила округу.
Харка поднялся и побрёл спиной к реке, двигаясь по ровной земле, обходя кусты и замоины, прислушиваясь к звукам окрестности.
Рассвет его застиг на равнине. Холодный свет просачивался к земле сквозь серые слои облаков, которыми было забито небо. В утреннем тумане пропали дали. Ветра не было. Оцепенели травы….
Ящерица, оставив хвост, шмыгнула из-под Харкиной ступни. Гриф опустился на большой валун и, склонив голову, косил на человека любопытный взгляд – ты ещё жив?
Харка лёг в густую траву. Лихорадочное возбуждение, гнавшее его через реку, а потом прочь от неё, наконец пропало, оставив тоску и желание выть. Он снова почувствовал всю тяжесть несчастья, обрушившегося на него. Избежавший костра не минует когтей и лап жестокой природы. Сколько дней он будет бродить по земле – жалкий, беззащитный, голодный, прежде, чем станет чьей-то пищей?
Отчаяние овладело им. Он уже не полагался на свои быстрые ноги и светлый ум, которым восторгались в пещере. На его лице с лёгким пушком, в его зелёных, как у рыси, глазах была одна смертельная усталость.
Харка посмотрел на свои руки в царапинах и шрамах – разве под силу им свалить медведя? голову тигру завернуть?
Он попробовал восстановить в памяти картину последних двух дней. Он приемник Хранителя – почёт и уважение всех людей. Смерть Посвящённого - Харка один на один с Буруншой. Как и почему возникла у него желание свергнуть власть кровожадного истукана - собой пожертвовать ради племени, не бывшего ему родным. Почему бы не заделаться Хранителем для людей, которые этого ждали? В голове заклинило? Так спрашивал себя Харка, голодный, уставший и подавленный.
Он приходил в бешенство от мысли, что совершил ошибку, не став Хранителем. Хотел повергнуть Буруншу, избавить людей от кровавых обычаев, а оказался трусом, лжецом и беглецом, лишившимся уважения и защиты.
Солнце пробилось сквозь облака. Его яркие лучи разбудили равнину – застрекотавшую, заверещавшую, запевшую и затрубившую. В них была радость жаркого дня, свежесть проснувшегося ветерка. Степь показалась теперь более благодушной, менее вероломной и опасной. Она серебрилась ковылём, лёгкой зыбью волнующимся под ветром. Она расточала пряные ароматы трав и медовый запах цветов. Они манили, звали насекомых – опыляйте же скорее нас! А за теми гонялись куропатки, стрижи и сизокрылые чибисы. Стрекозы стрекотали прозрачными крыльями, преследуя мошек, и сами попадали в чьи-то клювы. Праздник жизни через чью-то смерть.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 30.8.2022, 7:33
Сообщение #76


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Харка безучастно созерцал всё это, чувствуя себя помётом пресмыкающегося, распространяющего запах лихорадки и страха. Он лежал, то свернувшись, как змея, то вытянувшись, как ящерица. Иногда скрипел зубами, охваченный приступом отчаяния. То колотил себя в живот, то хватался за голову. Лучше бы он погиб на костре, утонул в реке, чем мучиться теперь живым и здоровым. Впрочем, надолго ли это?
Харка задумался – есть ли у него шанс выжить одному в степи? Вспомнил потомков Серых Волков – вот, кто не страдает сомнениями. Это были настоящие охотники с большими, тяжёлыми головами, низкими лбами и сильными челюстями; у них смуглая от загара кожа, волосатые торсы, руки и ноги не знающие усталости. А остротой своих чувств, особенно обонянием, они могли соперничать с настоящими волками – если встанут на Харкин след, никогда его не упустят. В их взглядах всегда угрюмая свирепость. Харка на них не похож.
Нет, не для этих горилл собирался взойти на костёр Обречённый. Он вспомнил прекрасные глаза детей, девушек и своей любимой. От них черпало племя силу, разум и способность выживать в любых условиях.
Он обратил к небу взор, мысленно стеная - что же будет с ним без людей, без защиты и крова? как будет жить один в степи? кто защитит от мрака и холода зимы? кто согреет озябшее тело? где найти оружие, чтобы добыть еду? как самому не стать чьей-нибудь пищей?
Ему показалось, что небо сказало – иди вдоль реки в сторону высокого солнца; там не бывает холодной зимы; там вечно плодоносят деревья; там ты не будешь голодать; там ты спасёшься.
Харка посмотрел в голубую даль более дружелюбно – ты всегда поддерживало меня, выручая из смертельной опасности; это ты внушило мне отвращение к глиняному истукану; сила и ловкость мои от тебя; я люблю тебя; я тебе верю.
Он вспомнил Эолу, хрупкую и желанную. Он так мало сказал ей о своей любви, но глаза его не молчали, они должны были рассказать ей о его чувствах. Вспомнил выражение страха на её лице, когда он пометил её грудь знаком Обречённого. Выражение ему не понравилось – оно сделало девушку чужой. Неужели бегство Харки отвернёт её сердце от него? Неужели свой прекрасный взор, полный влажного блеска, она обратит на кого-то другого.
Например, на волосатого Дипа, который не раз заступал ей дорогу, предлагая своё ложе на вонючей шкуре гиены, у которого из-под мохнатых бровей дико сверкали глаза убийцы. Харка вспомнил его коренастую фигуру, подчёркивающую ширину плеч и длину рук. Всё его существо выражало необычайную силу - неутомимую и безжалостную. Никто не знал её пределов, но все знали, что она огромна. Те, кто отважился, бросить ему вызов, погибли, были съедены и их черепа сожгли, посвятив Бурунше. Такие же, как и он, были ещё трое мужчин из его ватаги – всегда они охотились вчетвером. Если один из них желал смерти кого-то, значит этого желали все четверо. Всякий, кто объявлял им войну, должен был либо погибнуть, либо уничтожить их всех. Ещё говорили, что эти четверо не потомки Серых Волков – они пришли однажды в пещеру с подношением Бурунше и были приняты в число охотников.
Харка помнил, как свирепо, алчно и с вожделением смотрел Дип на Эолу. На юношу он смотрел с угрозой. Его внимание к девушке породило в охотнике ненависть – такое чувство возникает к сопернику. Но статус приемника оберегал Харку от жестокости Дипа – чуждый страха, тот не лишён был осторожности. Теперь всё решилось без борьбы – никто не встанет у него на пути в посягательствах на Эолу. Впрочем, женщины пещеры, грозные своей многочисленностью, страшные меткими стрелами и общностью интересов, станут ей защитой, если она отвергнет Дипа.
Сердце изгоя томилось тоской.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 2.9.2022, 7:24
Сообщение #77


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Это случилось в полдень. Ветер трепал облака на небе. Оно дрожало от зноя, как вода в луже от топота мамонта, и извергало тёплый воздух на землю. Будто отблеск вчерашнего костра солнце полыхало в зените. Жаворонки пели ему песню. Харка поднялся, готовый идти, куда ему указало небо. Вскинув лицо к небесному огню, юноша ощутил, как в глубине души поднимается что-то величественное, что заставляет людей любить, цветы цвести, и песни петь даже самых маленьких пичужек. Изгой почувствовал жажду жизни, беспокойное, могучее желание дышать и двигаться, сражаться, если придётся, и, если придётся, умереть.
Харка пошёл по направлению к югу.
Степь раскинулась перед ним. Она была в расцвете своих сил – травы по грудь качались от ветра, будто по морю струились волны, набегая одна на другую. Многочисленные запахи сливались в один неповторимый аромат. Степь была необъятна, щедра и обильна – среди злаков и вереска цвели зверобой и шалфей, красноголовый сочно-зелёный клевер занимал большие поляны. Осот голубил окрестности. В лощинах лоснилась осока и сухо шелестел камыш. Всюду кишмя кишели насекомые и пресмыкающиеся. Харка шёл, набивая рот кузнечиками и саранчой, стрекозами, которых удавалось схватить на лету.
Кое-где огромными и подвижными валунами торчали из высокой травы спины мамонтов. Сайгаки и зайцы то появлялись в траве, то исчезали, преследуемые волками или собаками. Куропатки и дрофы вспархивали над зелёным ковром и пропадали в нём. Табуны лошадей и стада благородных оленей не спеша уходили с пути невидимого Харкой хищника – то ли леопарда, то ли льва, то ли саблезубого тигра. А по степи по-прежнему бродили волны….
День истекал. Заходящее солнце таяло у горизонта в сумеречных облаках. Потемнел восток. Появились на небе звёзды. Повеяло дыханием ночи. Харка присмотрел ночлег у подножия кургана. Привыкший ночевать в пещере или у костра, теперь он остро ощущал свою беспомощность и слабость. Каждое мгновение мог появиться серый медведь или леопард, тигр или лев, хотя они редко бывали в степи. Мамонт мог сойти с ума и броситься на беззащитного человека, как тот со сломанным бивнем и дротиком в животе, всё лето преследовавший их племя. Носорогу лучше не попадаться на глаза – этот приходит в ярость от одного вида двуногого существа. А растоптать ему ногами или подцепить рогом – пара пустяков.
Харка специально выбрал склон – легче удирать вниз или вверх от неповоротливого противника. А от остальных – как небо пошлёт….
Он пожевал сырого мяса куропатки, пойманной на гнезде. Прилёг вздремнуть вполглаза – глубокий сон теперь не для него. Всем существом вдыхая ночь, он чувствовал её неуловимые оттенки – его зрение улавливало даже отражение звёзд на тёмной земле. Его слух различал шелест растений, свист крыльев ночных птиц, писк насекомых, шорох ползущей змеи. Он издали узнавал смех гиены, лающий хохот шакала, перекличку охотящихся волков, крик пересмешника в кустах. Его обоняние улавливало ароматы не закрывшихся на ночь цветов, пряный запах трав, вонь падальщиков, приторный запах пресмыкающихся. Кожей он чувствовал росу и дуновения ветерка, даже сотрясения земли от тяжёлой поступи носорога. Его существо слилось с природой.
А природа дышала опасностью. Жизнь рождалась на чьей-то смерти – побеждал всегда самый сильный, хитрый и неутомимый в борьбе. Ночь изрыгала угрозы – мерещились чьи-то зубы, которые могли загрызть, когти, которые могли разорвать. Хищники могли учуять и напасть на одинокого человека, прилёгшего у подножия кургана.
Однако у многих животных человеческий запах будил не самые приятные воспоминания – раны от копий или стрел, западни или многочасовые погони, дым и искры костров. Мимо прошла гиена с пастью страшнее, чем у льва – ей бы мёртвого человека, а живого лучше стороной обойти. Волк, принюхиваясь к следу антилопы, учуял запах и поджал хвост – наверное, человек уже сделал её добычей, придётся поискать другую. Потом собака подкралась близко – человеческий запах её тревожил, но не добычи она искала. Может, друга?
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 5.9.2022, 6:52
Сообщение #78


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Харка тоже её учуял и подумал, что собака неплохой попутчик в далёкой дороге. К людям они легко привыкают – в пещере летом всегда бывает целая свора щенков. До глубокой осени вместе с охотниками ходят они за добычей и лишь голодной зимой сами становятся пищей. У старого Хара была собака, пережившая зиму. Он брал её на охоту, и она его не подводила, но однажды погибла, упав в западню к носорогу.
Харке захотелось подружиться с собакой, но кроме внутренностей куропатки ей было нечего предложить. Юноша кинул ей потроха, а она прянула в темноту и исчезла.
Семь дней шёл Харка на юг. Пока ему благополучно удавалось избегать опасностей. Больше их было у реки, поэтому он старался держаться от неё подальше, но не выпускал из виду. Он уже видел тигра и большую черную пантеру. Когда его мучила жажда, он возвращался к реке, но ночевать на берегу остерегался. На ночлег он выбирал место на валуне или у подножия кургана, среди кустарников или на одиноком дереве.
Однажды Харка встретил стадо зубров, кочевавшее в том же направлении и присоединился к ним. Близко не подходил, опасаясь их недовольства, но и не отдалялся, чувствуя в них защиту от крупных хищников. Ночевал иногда прямо среди стада, взобравшись на дерево. Через пару дней животные привыкли к присутствию человека и не выражали беспокойства. А Харка подружился с доверчивыми телятами и спал вместе с ними в центре круга, который выстраивали на ночь мощные быки. Они никого не боялись в степи и медленно брели на юг.
Однажды стая крупных волков попыталась отбить у зубров телят. Они появились из-за холма на быстрых ногах с пеной у пасти, в близко посаженных жёлтых глазах горели голод и жадность. Неожиданным наскоком они спугнули коров, отбили телёнка от стада и погнали его в степь. Харка бросился на выручку. Вид человека, размахивающего палкой, отпугнул хищников. Но добычу свою не хотели бросать – взяв в кольцо, рычали и щёлкали клыками на Харку и телёнка. Момент был критическим. Юноша размахивал палкой и во всё горло орал, стараясь отпугнуть хищников. Волки сразу не решились на атаку, а через несколько минут на выручку подоспели быки.
С этого дня человека приняли в стадо, как своего.
Как-то, почесав вожаку широкий лоб между могучими рогами, Харка легко на него взобрался.
- Эге-гей! – кричал он. – Харка – понимает зверей!
Эти зубры обладали таким ростом, такой силой и ловкостью, которых их современные потомки уже не знают. Их мужественная красота пленила Харкино сердце. Каким ничтожным и слабым казался человек, блуждающий в степи. А перед этой мощью не устоит никто – ни жёлтые львы, ни полосатые тигры, что уж говорить о волках.
Кочуя с зубрами, беглец наслаждался безопасностью, но однажды пришлось расстаться – река повернула на запад, и стадо пошло за ней. Харке надо было идти на юг. Почему он решил оставить зубров? Почему не последовал вместе с ними? Наверное густота и длина их шерсти навели юношу на грустные размышления – в такой шкуре не живут там, где высоко ходит солнце, где травы растут круглый год, где беглец надеялся обрести покой. Животным с такой шерстью не страшен мороз, а еду, хоть и засохшую, легко найти, разгребая копытом снег. Харке с ними зимой не выжить.
Снова он наедине со степью. Снова ночи дышат опасностью.
Однажды он устроился на ночлег, вскарабкавшись на валун. Было тихо. Лишь изредка шуршало в траве какое-нибудь пресмыкающееся или свистела крыльями ночная птица. Харка спал, не спал – дремал от усталости, его внимание пробуждалось лишь при каких-нибудь внезапных шумах или новых запахах, приносимых ветром. Им владело оцепенение, поглотившее всё, кроме чувства опасности.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 8.9.2022, 8:16
Сообщение #79


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Пробежал сайгак. Харка вскинул голову и огляделся – вдали показался чей-то силуэт, который двигался, раскачиваясь. Массивные и гибкие конечности, крупная голова, заострённая книзу, странное очертание туловища, схожего с человеком. Это медведь, догадался Харка. По рассказам охотников он знал этого великана с выпуклым лбом, который питался растительной пищей и зимовал в своей берлоге. Только обида или сильный голод заставляли его нападать на животных. Жертвами яростной силы могли стать зубр или буйвол, он не боится ни льва, ни тигра, а ударом лапы мог распороть грудь человеку. Опытные охотники полагали, что медведь уступает дорогу только льву-великану, мамонту и носорогу.
Харке медведи казались добродушными и бесхитростными. Но поведение этого зверя внушило юноше подозрение. Он затаился на валуне. Огромный, как скала, возвышался он в бескрайней степи – скруглённый, с гладкими боками. Харка не сразу удалось на него взобраться. Под силу ли это медведю? Заметит ли зверь человека, распластавшегося на вершине, как ящерица?
Пока Харка размышлял об этом, медведь поравнялся с его убежищем и потянул носом, принюхиваясь к воздуху. После некоторого колебания огромный зверь подошёл к валуну. Харка хорошо разглядел сверху его массивную тушу и сверкающие в лунном свете клыки. Он задрожал от страха. Жажда жизни сдавила сердце, сознание собственной беззащитности затруднило дыхание. Он знал, если медведь захочет, он умертвит человека. Не взберётся на камень, так будет караулить возле него, пока Харка, терзаемый жаждой, не потеряет сознание и рухнет вниз.
Медведь зарычал, призывая человека сдаться без боя.
- Что тебе надо? – Харка вступил в диалог.
Зверь уже учуял человека, а теперь услышал его голос и не выказывал ни малейшей осторожности против удара сверху палицы или копья. Он потягивался, освещённый луной, расправлял серебристую грудь, покачивал остроконечной мордой. Потом вдруг угрожающе зарычал. Поднялся на задние лапы, а когтями передних царапал валун, пытаясь зацепиться и подняться. Он обошёл вокруг, повторяя попытки. В одном месте ему удалось зацепиться и даже приподняться – страшная морда показалась на вершине валуна. В полуметре от Харкиной ноги огромная голова, заросшая свалянной шерстью, лоб, слюнявые губы, острые белые клыки. Медведь зарычал и упал. Ещё раз повторил попытку, а потом изменил тактику. Обладая утончённым чутьём, как преодолевать препятствия, зверь отлично знал, что помогает в подобных ситуациях.
Поблизости присмотрел небольшой валун, подошёл к нему, навалился – камень дрогнул под его тяжестью. Медведь с удвоенной силой заработал лапами, грудью, головой, налегал всей своей тяжестью, толкая камень к валуну. Харке оставалось лишь наблюдать.
Вскоре голова осаждающего вновь появилась у вершины валуна - ближе, но Харки ей не достать. Такое открытие крайне удивило зверя и привело его в отчаяние – медведь жалобно зарычал. Юноша развёл руками и сказал:
- Сам в твою пасть я не полезу - думай, брат, как меня будешь доставать. Ты всю жизнь питался травою - зачем привязанности поменял? Или я вкусней лебеды? Может разойдёмся миром?
Медведь рявкнул коротко, но не злобно и улёгся в траву. Чувство беспомощности и одиночества овладело Харкой. Мог бы сейчас он быть Хранителем - наслаждался властью над людьми. А этого медведя и малый ребёнок из пещеры обратил бы в бегство с факелом в руке. Впервые после расставания с зубрами он мог спокойно провести ночь, не опасаясь нападения – медведь стерёг свою добычу от тех, кто мог быть ловчее его.
День пришёл. Медведь, пожевав травы, прилёг в тень валуна. Несколько ланей и коз, прошедших мимо, не привлекли его внимания. Ворон покружил, пронзительно каркая, и улетел, видя, что до излишков мясной пищи у медведя ещё далеко. В облаках парил орёл. Высоко над травой прыгнула рысь и пропала – видимо кого-то поймала. Неслышно подкрался леопард, высунул из травы пятнистую морду. Харка его видел, а медведь учуял – только рыкнул, и хищник пропал. Птицы, пережившие ночь страха и печали, пели радостный гимн солнцу.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 11.9.2022, 7:17
Сообщение #80


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Появился бизон.
Куда он направляется? Почему один? Спешил ли он к стаду или брёл куда попало, не выбирая дороги? Может, он старый и больной, решил умереть вдали от стада. Охотники говорили, такое бывает. Не мог ли он в час своей смерти последнее доброе дело сделать – с медведем сразиться и Харку из плена освободить?
Косолапый, почуяв бизона, притаился за валуном.
Испугался? Или его захватила жажда добычи? Беглецом овладело волнение. Если бизон прогонит медведя, Харка спасён. Если медведь одолеет животное, мяса которого ему хватит надолго, то может быть, оставит человека в покое.
Бизон остановился недалеко от валуна, поднял рогатую голову к небу и огласил утробным рёвом окрестность. Видно помирать пришёл – прощается с солнцем.
Медведь с глухим ворчанием выскочил из засады. Но бык не бросился прочь. Скорее с любопытством, чем с испугом, рассматривал он серого великана, поднявшегося на задние лапы. Может, судьба ему послала того, кто ускорит смертный час? Может, перед тем, как умереть, он ещё раз сразится с противником, вспомнит осенние свадебные поединки – ведь он же бык. Бизон яростно затрубил, наклонив голову – на мощной шее вздыбились волны мышц. Победа, ему нужна победа в последний миг жизни!
Медведь, озадаченный поведением быка, предостерегающе зарычал.
Харка напрягся в ожидании – ну же, рогатый смелее в бой!
Бизон рыл копытом землю, хлестал хвостом по бокам, нагоняя ярость – с губ его закапала пена. Приготовления длились недолго. Вот он сорвался и помчался вскачь, нацелив рога в живот сопернику. Казалось, он не бежит, а скользит по траве.
- Ну, косолапый, берегись! – вскричал Харка дрожащим от волнения голосом. – Сейчас ты почувствуешь, что значит жизнь на волоске!
По мере приближения противника медведь не отступал, сохранял боевое положение, надеясь ударом могучей лапы свалить быка прежде, чем в его живот вонзятся смертоносные рога. В последний момент он чуточку отступил в сторону, и бык промахнулся – всей массой врезался в валун, сломал хребет и упал. Медведь вспорол ему лапой живот. Бык ещё смог подняться на передние ноги, шагнуть, но волочащиеся внутренности мешали ему. И он остался на месте – силы покинули его, и только в глазах ещё горела жизнь.
Медведь не торопился – он спас свою жизнь и стал победителем; спокойно вдыхал окружающий воздух и благодушно фыркал от попавших в нос насекомых. Бизон больше не беспокоил его – он не спешил прикончить его, ибо был осторожен, и даже будучи победителем, опасался ненужных ранений.
Настал час заката – багровый свет окрасил окрестности. Дневные животные замолкали – издали слышался вой волков, лай собак, смех гиен, волнующий зов лягушек. Солнце скрылось за горизонтом. С приближением ночи медведь почувствовал голод. Пожевал жёсткий вереск. Потом потянул носом, принюхиваясь к парящим внутренностям бизона. Он подошёл к ещё живой, но неподвижной жертве, обнюхал её. С внезапной яростью прыгнул на быка и разорвал ему горло. Громко хлюпая языком, пил бурлящую кровь. От жадности у него захватило дыхание – медведь закашлялся, как человек. Его звериное существо дышало прожорливостью.
Харка наверху сглотнул слюну. Гнев охватил его – гнев разумного человека против слепого инстинкта и его чрезмерного могущества. Это был один из тех моментов, когда чувства особенно обостряются, а в мускулы вливаются непобедимые силы. Харка рассмеялся над медведем – ведь смех следующее после ума, в чём превосходит человек зверя.
- Эй, смотри не подавись, косолапая сволочь!
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 14.9.2022, 7:24
Сообщение #81


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Этот промежуток между сумерками и рассветом показался ему бесконечным. Не спалось. То в сознании, возбуждённом зрелищем схватки между бизоном и медведем, возникали новые образы и понятия, то он уносился мысленно в полумрак пещеры, где между базальтовых стен, огонь костра освещал для него лицо Эолы.
Взошла луна на небосклон. Ночные животные один за другим выходили на охоту. Их тени скользили по траве. Сверху Харка различил землероек, тушканчика и ласку. Вон сохатый идёт стороной, закинув рога на спину. Следом за ним появляются волки с белесыми животами, тонкими мордами и быстрыми ногами. Сохатый скрылся в кустах – там он волкам недосягаем. Обескураженные они рычат и воют. Запах внутренностей и крови бизона привлекает их внимание, но запах медведя призывает к осторожности. Самый нетерпеливый, скрываясь в траве, подползает. Он обнюхивает тело быка, полуоткрытый рот, откуда ешё так недавно вырывалось горячее дыхание, а потом начинает слизывать кровь с его ран. Медведь глухо рыкнул, несогласный делиться добычей, и серый разбойник стремглав убежал.
Волки собрались на охотничий совет. Некоторые уселись в выжидательной позе, вытянув морды, другие взволновано тёрлись друг о друга. Харка не сомневался, что у них есть свой язык, что они могут договариваться о том, как устроить засаду, вести преследование, как окружить и делить добычу. Он рассматривал их с любопытством, стараясь разгадать планы и намерения.
От яркой луны померкли звёзды - некоторые совсем стали невидимыми. Оцепенение охватило степь. Лишь изредка филин бороздил подсвеченный воздух. Из кустов доносилось кваканье древесных лягушек. Бесшумно сновали летучие мыши. Харка вдруг понял, чего ему всё это время не хватало – шума водопада.
Настал второй день его заточения на валуне. В его уме промелькнули рассказы охотников о хитрости и упорстве животных. Зубр, на которого Харка надеялся, не спас его, а погиб сам. Хитрости, которой можно было бы одолеть медведя, не находилось. Беглецу предстояло либо умереть на валуне от жажды и палящего солнца, либо погибнуть в когтях серого великана – на победу в схватке с ним Харка не рассчитывал, да и не с чем было сразиться.
- Зачем тебе моя плоть? – сказал осаждённый осаждающему. – Ешь бизона, а то он скоро протухнет.
Лежащий в тени медведь лениво повернул голову к человеку.
- Ты думаешь, я тебя боюсь? – Харка встал на ноги и потрясая кулаками закричал. – Харка – повелитель зверей! Харка никого не боится!
Медведь вздрогнул и ответил рычанием.
И снова наступила тишина. Палящее солнце поднялось в зенит. Пользуясь сном медведя мелкие хищники трепали тушу бизона, от которой уже исходил неприятный запах. Харка терпеливо ждал. Его мучил голод, но страшнее была жажда, которая становилась невыносимой. Тем не менее какая-то надежда жила в сердце беглеца.
Когда солнечный диск опустился во мрак, им овладела та непонятная тоска, которая охватывает в сумерки всех травоядных животных. Харка мечтал, лёжа на спине, глядя в звёздное небо. Никогда ещё расстояние, отделявшее его от пещеры, не казалось таким огромным – снова к нему вернулось острое чувство одиночества. Женские образы витали в его мыслях. В своих мечтаниях Харка уснул тревожным сном, который обрывается от малейшего шороха.
Беглец проснулся, услышав возню под валуном – медведь поднялся и пошёл, вертя головой, принюхиваясь к запахам ночи. Наверное, он пошёл к реке, решил беглец. Несколько раз он порывался соскользнуть вниз, но каждый раз откладывал: медведь находился ещё поблизости. Наконец он пропал из виду. Харка осторожно спустился. Первым делом лёг и приложил ухо к земле, потом долго принюхивался к воздуху.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 17.9.2022, 7:30
Сообщение #82


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Пить, ему хотелось пить, но и есть хотелось тоже. Он припал к туше зубра и стал рвать зубами тошнотворно пахнущее мясо. Опасность почувствовал, когда насытился. Харка вскарабкался на валун, и следом появился медведь-великан.
Почему он не пытался спастись бегством? Ведь его ноги быстрей оленя, а у медведя они короткие и кривые. Наверное потому, что силы оставили его, подточенные жаждой и голодом. И не было в обозримом пространстве места, где можно было от медведя укрыться. А тот мог бежать за Харкой долго и когда-нибудь настичь. Беглеца покинуло мужество – страх поселился в его душе. Страх, вяжущий волю и силы.
Настал шестой день заключения. Харку с ума сводила жажда. Во время отлучек медведя к водопою, он спускался с валуна, жевал траву, слизывал с листьев росу, высасывал нектар из цветов. Ловил мышей и бурундуков – питаться мертвечиной, которую медведь ел с удовольствием, уже не мог.
Наверное, они стали друг к другу привыкать, а привычка у зверей равносильна симпатии. Медведь уже не рычал на Харкин голос, а внимательно слушал, качая головой. Беглец ворчал:
- Что я сделал тебе такого, за что преследуешь ты меня? Какую славу принесёт тебе моя смерть? Молчишь? Нечего сказать? Ну, тогда я спускаюсь, и только попробуй, тронь меня. Сейчас ты увидишь, что значит иметь дело с человеком.
Медведь не шелохнулся, когда Харка соскользнул с валуна.
Медведь лежал, беглец стоял и говорил:
- Харка хочет заключить союз с серым медведем. Он уже дружит с пятнистой рысью. Он подружился с могучими зубрами. Что скажет серый медведь? Ты понимаешь меня? У тебя нет слов, как у человека? Будем общаться, как сумеем.
Харка приложил руку к груди.
- Я признаю твою силу и называю старшим братом. Хочешь, я пойду на реку и надёргаю сладких побегов рогозы – ничего вкуснее ты ещё не ел.
Зверь поднял большую голову, прислушиваясь к словам человека, потом опустил, следя за ним напряжённым взглядом.
- Ты понял! – воскликнул беглец с радостью. – Харка идёт на реку за побегами рогозы. А ещё я соберу тебе желудей, каштанов и фиников.
Беглец направился к реке, сдерживая желание помчаться. Медведь побрёл следом, принюхиваясь к его следом, поглядывая в его спину, с вполне миролюбивым видом. Харка чувствовал его присутствие и дрожал, но не от страха, а от надежды и возбуждения. Он понял, что совершил нечто необычное, имеющее глубокое значение. Его сердце преисполнилось гордостью.
В реке он готов был утонуть, чтобы утолить наконец жажду. Ему казалось не хватит воды – он выпьет всю реку до дна. Потом стал выдёргивать рогозу из ила, обламывать белые побеги, похожие на рожки сайгака – ел сам, бросал медведю. Тот сидел по грудь в воде, наслаждаясь прохладой, поедая подношения, фыркая от брызг, попадающих в ноздри.
Охапку придонных стеблей рогозы Харка принёс к валуну. Глядя, как медведь пожирает их, сказал:
- Харка заключил союз с серым медведем. Харка самый умный из людей.
На ночь, однако, взобрался на валун. Было полнолуние, и светло, как днём. Хотя изнурительный пост подорвал его силы, Харка был счастлив. В его груди бурлила молодость, в его желудке переваривалась пища, он уже не страдал от жажды – силы его быстро восстанавливались. Он снова увидел в мыслях, как наяву, водопад и реку, пещеру, людей и девушку по имени Эола. Вся человеческая радость заключалась в её гибком теле, тонких руках, стройных ногах. Вспомнил пирамидальные тополя на берегу реки, ясень и ольху, одетые в зелёные покровы. Услышал, как перекликаются цапли, чирки и синицы, как с лёгким шелестом падает на воду животворящий дождь. Харке снова хотелось жить.
Утром он опять нарвал рогозы медведю.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 20.9.2022, 7:08
Сообщение #83


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


- Мой серый брат, Харка идёт на юг, в страну высокого солнца, где не бывает холодов и зимы, где всегда много пищи. Последуешь ли ты за мной или останешься в этой стране?
Когда медведь съел подношение, Харка поднялся.
- Я ухожу.
Это был один из чудеснейших дней лета – благоухали окрестности цветами, порхали бабочки, пели птицы. В небе неспешно плывшие облака громоздили горы, острова, фигуры причудливых зверей. Казалось, мир наконец насытился – никто никого не преследовал, никто никого не пожирал. Харка шёл в сторону солнца, а следом, переваливаясь на мощных кривых лапах, брёл серый медведь. Птицы запели им дорожную песню….
Уже несколько дней Харка шёл на юг под защитой медведя - прикармливал его желудями и каштанами, а вечерами перед сном подолгу беседовал. Зверь охотно слушал человеческую речь, наклонив голову, и казался задумчивым. Иногда странный блеск вспыхивал в его коричневых глазах – казалось, будто он понимает и смеётся шуткам. В пути они постоянно перекликивались – медведь издавал тихое ворчание, человек в ответ ему два-три слога. Например – ага, угу, я тебя слышу ….
Это сближение радовало обоих. Когда Харка садился на землю, медведь ходил вокруг него, тыкался в спину, грудь или плечо влажным носом. Однажды беглец нашёл камни, высекающие искры и развёл костёр. На его огне зажарил пойманного зайца. Медведь прилёг в стороне, глаза его светились беспокойством и любопытством, в них отсвечивались блики пламени. А Харка думал о том, как будет рассказывать людям о своей дружбе с животными - если такое однажды будет.
Жизнь под защитой серого медведя была прекрасной – Харка восстановил свои силы, энергией наполнилось его тело, бодростью душа. Это были счастливые дни, полные безопасности и приволья, и, если бы не воспоминания об Эоле, беглец был бы не против, чтобы они продолжались вечно. Теперь, когда он близко узнал зверей, он находил их менее жестокими и более справедливыми, чем люди. В законах, по которым они жили, не было вероломства и жестокости.
Однажды, расположившись на ночлег, Харка развёл костёр и жарил грибы. Его спутник поднатужился и свалил большую засохшую осину, а потом приволок её к костру. Так значит, огонь нравится медведю! Охваченный изумлением и восхищением, беглец подумал, что животные так же умеют думать, как и люди. С этого вечера человек и медведь сблизились ещё больше. Они уже научились понимать друг друга по жесту или звуку.
Но настал день, когда они вышли на границу степи – впереди скудной была растительность, и струился песок меж сыпучих барханов. Солнце жарило с небес прямо над головой. Грядой, будто черепа исполинских животных, лежали белые меловые валуны. Ветер, запутавшись меж них, пел заунывную песню. Медведь поднялся на задние лапы и заревел, несогласный туда идти – жёлтая песчаная даль его страшила. Харка забеспокоился – так весело было вдвоём. После спокойной безопасной жизни одиночество представлялось ему особенно страшным. В этих унылых землях, тоже немало будет врагов – суровость природы, коварство хищников, всякие напасти и западни.
Харка сказал Серому Брату:
- Мы заключили с тобой союз - ты должен следовать за мной. Там, куда мы с тобою шли, страна вечного лета, страна изобилия еды – осталось только эту пустыню перейти. Ведь ты же не бросишь меня одного.
Зверь, чувствуя его волнение, слушал внимательно, а потом рыкнул, выражая несогласие, опустился на четыре лапы и пошёл назад, тяжело переваливаясь.
Харка тяжко вздохнул, оставшись в одиночестве. Когда спина медведя скрылась за чахлыми кустами, юноша взобрался на валун, надеясь оттуда увидеть конец пути – страну тепла и изобилия. На сердце у него было тяжело – печаль и страх охватили Харку. Он чувствовал всё ничтожество человека перед знойным дыханием пустыни.
Поколебавшись, он решил вернуться и встал на след медведя.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 23.9.2022, 8:44
Сообщение #84


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


5

В первые дни люди пещеры были в оцепенении – столько событий! Смерть Хранителя, уход Покровителя, бегство Харки – всё это надо осмыслить и, наконец, принять решение. Потом зарядили дожди. Люди Падающей Воды забились в пещеру и без особой нужды её не покидали. Среди них поселились неуверенность и страх, в сердца забралось отчаяние. Как дальше жить? Верить во что? Мужчины чувствовали себя слабыми и жалкими, оставшись без покровительства Бурунши. А женщины требовали перемен, хотели разбить и выкинуть истукана – пришлось поставить к нему охрану. Раскол в племени углубился и грозил перерасти в жестокую бойню.
Волосатый Дип однажды сказал:
- Харка соврал – он похитил у людей покровительство Бурунши и пользуется им один. Надо вернуть беглеца в пещеру. Надо вернуть людям веру. Дип пойдёт и найдёт его.
Его рыкающий голос грозным эхом отдавался под сводом притихшей пещеры. Люди знали, что Дип ненавидит приемника больше, чем носорог мамонта. Его заросшие скулы напрягались от непреодолимого упрямства. Чувствовалось, что он неустанно будет преследовать беглеца – это был инстинкт, заложенный в нём его неизвестными предками, который объединял его с товарищами и отличал от остальных потомков Серых Волков. Дожди держали его в пещере, дожди смывали Харкины следы – и он неиствовал, истомлённый ожиданием благоприятной погоды.
Наконец, однажды, в начале ночи дождь прекратился, ветер разогнал облака. На западе засветился месяц – его рога притупились, на одном повисла большая голубоватая звезда, яркая во влажном воздухе. На реке радостный концерт закатили лягушки. Дип не стал ждать утра – его ватага, вооружившись дротиками и палицами, отправилась на поиски сбежавшего приемника.
Охотники провожали их напутствиями на берегу реки, а женщины собрались в пещере у костра на совет. Самая старая и мудрая из них Агла говорила:
- Многие поколения законы в пещере шли от Бурунши – эти законы жестоки для нас. Они позволяют мужчинам пожирать наших детей, они разрушили наши семьи. Приемник сказал, что Бурунша навсегда ушёл из пещеры, и нам нужны иные законы. Приемник должен был умереть на костре, но его покинуло мужество, и он сбежал, оставив мужчинам надежду на возвращение в пещеру Покровителя и его законов. Надо, чтобы Харка никогда не вернулся сюда. Кто найдёт и убьет его?
Вызвались четверо охотниц. Агла кивнула головой в знак согласия. На следующий день, когда люди племени после дождей занялись обычными делами, они ушли, никем незамеченные, на поиски Харки.
Когда после утомительного ненастья первый солнечный день отзвенел, и ночная тишь охватила мир, на берег реки вышли две тени – плавильщик Суконжи и его рысь Глая. С ближайшего тополя зловеще прокричала сова. Скворцы с шумом перелетели на другой берег реки. По воде пробежали гагары. В неверном свете нарастающего месяца показался кабан. Он заревел, отгоняя оленя, от обнаруженных в траве у берега арбузных побегов. Рысь напряжённо опустила треугольную голову с кисточками на кончиках ушей.
- Нет, Глая, нет, - погладил жёсткую её шерсть плавильщик. – Мы не на охоте. Харка, ты помнишь? Харка, твой друг. Он в беде. Иди, найди его и помоги. Ты поняла меня, Глая?
От слов и ласки человека зверь потянулся, подставляя мозолистой ладони свой круп. Кровь её бурлила инстинктами, но и любовью к этому двуногому существу, сделавшему для неё так много доброго. Она изведала дикий мир полный угроз, голода, холода, стихийных бедствий, но всё-таки свежий и прекрасный, а привязалась к человеку, который приютил её маленьким беспомощным котёнком. Пусть хрустит арбузами кабан, она внимает словам того, которого чтит.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 26.9.2022, 9:24
Сообщение #85


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Харка? Да, конечно, Глая его помнит. Он ей, как брат, с которым она любит играть. Харка в беде? Конечно же, рысь поможет, если сможет.
- Иди, Глая, иди, - напутствовал в ночь четвероного друга плавильщик Суконжи.
Дип и его товарищи шли степью наугад – дождь смыл Харкины следы. Их крепкие волосатые тела с длинными мускулистыми руками не знали усталости. У них звериные зрение и слух, они неутомимы, они готовы были гнаться за добычей день и ночь – знать бы только, где она их ждёт. Они бодрили себя криками:
- Мы найдём Харку и вернём! В пещеру вернётся Покровитель!
Дип рычал:
- Харка умрёт! Дип поднесёт его окровавленную голову Бурунше!
Однажды вечером они вышли на берег реки, которая начинается водопадом у пещеры. Присели отдохнуть у кромки камышей под чёрными тополями. Три мамонта, огромные и величественные, шествовали противоположным берегом. От них разбегались антилопы, и носорог шумно плюхнулся в воду, убираясь с их пути.
Взволнованный внезапно пришедшей ему в голову мыслью, Дип сказал:
- Харку младенцем принесла Падающая Вода. Он, наверное, поднялся в горы.
Похожий на лесного медведя Зат возразил:
- Если Харка жив, он идёт на юг, куда кочевали Серые Волки.
Ещё двое охотников ватаги, Зал и Зам, промолчали.
Поужинав испеченными в золе раками, преследователи уснули, выставив охрану. Внезапный рёв заставил всех вскочить на ноги. Этот рёв одновременно напоминал и грозное рычание льва и отвратительный хохот гиены. Хищные глаза горели из темноты на огонь. Четыре клыка, очень длинных и очень острых, поблёскивали в сполохах пламени. В полумраке угадывалась фигура сильного и стремительного зверя.
Дип схватил пылающую головню из костра и сделал два шага ему навстречу:
- Дип не боится саблезубого тигра! Дип с огнём в руке не боится никого.
Зверь зарычал и отступил в темноту.
Четыре охотницы из племени людей Падаюшей Воды шли на юг опушкой леса. С расширенными ноздрями, напрягая зрение и слух, осторожно продвигались вперёд, стараясь не наступить на ядовитых змей, скрывающихся в густой траве, и не разбудить крупных хищников, спящих днём в своих логовах или в бамбуковой чаще. Лишь леопард показался впереди – зелёные глаза его пристально смотрели на приближающихся людей.
Гиля, напоминающая угловатыми движениями мужчину, натянула тетиву. Гния положила ей руку на плечо:
- Нам не нужна его смерть.
Охотницы поняли друг друга – раненый леопард мог быть страшнее тигра. Осторожность так же необходима, как и храбрость. Надо сначала узнать врага. Гиля не опустила лук, она крикнула:
- Уйди с дороги, пятнистая кошка – мы не твоя добыча!
Но хищник не двинулся с места, и охотницам пришлось сделать крюк, чтобы, не показывая спину, обойти его. Они искали удобное место для ночлега. На опушке леса, где ночи кишат хищниками, даже огонь костра не мог служить надёжной защитой. Женщины хорошо знали, как важно для человека удобное и безопасное жильё. Ничего подходящего им не попадалось на глаза и, наконец, когда на небе задрожали первые звёзды, охотницы решили остановиться у подножия крутого холма, поросшего редким кустарником и чахлой травой. Выбрав отвесный склон, сложенный из сланцевых пород, преследовательницы расположились около него, развели костёр.
Ленивый ночной ветерок доносил до ноздрей терпкие запахи зверей и нежный аромат растений.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 29.9.2022, 8:15
Сообщение #86


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Появились шакалы. Они подкрадывались неуверенными шагами – движения их гибких тел были полны изящества. Огонь костра притягивал их и пугал. Они замирали на месте, затем, легко царапая почву острыми коготками, приближались. Длинные тени вытягивались за ними, в блестящих глазах отражались сполохи огня. Малейшие движения людей у костра заставляло их отступать в темноту, тихо повизгивая.
Шакалов прогнали волки. Они бродили в виду костра с глухим ворчанием, будто переговариваясь между собой. Волки жадно принюхивались к запахам людей и жареного мяса. Самые нетерпеливые взобрались на холм и подползли к краю обрыва – сверху на охотниц посыпались камешки. Они подбросили в костёр сухих веток, и яркий огонь прогнал волков.
Неторопливой рысцой притрусили гиены – их покатые спины судорожно подёргивались. Подивившись на огонь и людей возле него, они удалились, встряхнув ночь отвратительным старушечьим хохотом.
Привлечённые пламенем костра ночные бабочки и мошкара летели прямо в огонь, шелестели крыльями в багряном дыму. Летучая мышь охотилась на них, бесшумно врываясь в свет костра из непроглядной темноты.
Появился леопард. Хищник присел на задние лапы на границе светового круга костра. Его жёлтые глаза внимательно рассматривали языки пламени и фигуры людей. Хищник вытянул вперёд когтистые лапы, потянулся гибким телом и угрожающе зарычал, пытаясь вселить панику в женщин и отогнать их от костра. Он был значительнее крупнее того, которого охотницы встретили днём. Под шелковистой густой шерстью угадывались могучие мускулы. Зверь мог без труда перемахнуть костёр и наброситься на людей, но их спокойствие будило в нём беспокойство. К тому же он был один, а их четверо.
Испуганно рыкнув, леопард прыгнул в темноту. На его месте показался другой хищник. Короткий рёв разорвал тишину и заставил вздрогнуть людей у костра. К ним пожаловал в гости сам саблезубый тигр.
Хищник присел перед огнём. Ростом он ненамного превосходил леопарда и казался даже ниже самой большой гиены, но какая-то таинственная сила, безмолвно признаваемая всеми остальными зверями, исходила из его движений.
Охотницы, приложив стрелы к тетивам, натянули луки. Они знали, что саблезубый тигр может одним прыжком преодолеть расстояние, разделяющее их. Но огонь удерживал хищника. Гибкий хвост извивался по земле, яростный рёв сотрясал воздух.
Гния сказала:
- Не стреляйте. Если не убьём, его не остановит и огонь.
Охотницы послушались и стали ждать, глядя, не отрываясь, на сверкающие, словно обнажённые клинки, зубы.
Грудь зверя вздымалась, рёв крепчал от возрастающей ярости – инстинктивно он чувствовал, что противники слабы, но удивляла их мужественная стойкость. Загадка таила в себе угрозу. Саблезубый тигр отступил.
День занимался. Небо на востоке побледнело. Голоса хищников замолкли, а травоядные ещё спали в своих убежищах – те, которых не нашли пожиратели мяса. Рысь всю ночь бежала по степи, теперь присматривала место для отдыха и заодно возможность пообедать.
Огромный диск солнца поднялся из-за горизонта. Надо было прятаться в тень. Обычно рысь устраивала себе логово на деревьях, среди толстых и густых ветвей, в большом дупле или в норе под корнями. Но здесь, в степи….
Как чудо, меж кустарников вдруг появился дуб – не высокий, но могучий. На его ветвях попалась небольшая обезьянка – обед и отдых. Рысь дремала, наблюдая одним глазом, как внизу у корней дуба суетились фазаны, сверкая изумрудно-золотистым оперением. Вспорхнули в панике. Лев в поисках прохлады лёг в тень развесистого дерева. Густая грива украшала его шею, а могучая голова будто была из камня высечена. Широко открытые жёлтые глаза смотрели на мир со спокойствием правителя. Перед тем, как их закрыть, отходя ко сну, он громогласно зарычал – царь всех зверей изволит почивать, не поздоровится тому, кто потревожит. Его громкий рёв далеко прокатился по степи, заставив задрожать всех её обитателей.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 3.10.2022, 7:14
Сообщение #87


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Рысь, притаившись меж ветвей, сверху внимательно смотрела на льва. Он был по крайней мере раз в пять сильней её, его когти и клыки длиннее. На мгновение рысью овладел панический страх - она сделала неосторожное движение, и остатки недоеденной обезьяны упали льву на круп. От неожиданности он подскочил и даже хвост поджал, готовый удирать, но, осмотревшись, вновь принял царственный вид, а принюхавшись, учуял на дубе рысь. Он поднял огромную голову в ореоле гривы и зарычал – спускайся, мол, тебе задам сейчас я трёпку, будешь знать, как беспокоить повелителя.
Рысь уже не боялась его. Ветви дуба надёжно разделяли их, а кровь сотен поколений, которые сами наводили ужас на иных животных, забурлила в ней. Глаза горели так же ярко, как у льва. Оскалив клыки и выгнув спину, она бросила вызов повелителю зверей.
Замерев на месте, лев пытался понять, что движет этим карликом в пятнистой шкуре, которую содрать ему пара пустяков. Он зарычал – спускайся, хуже будет. Рысь зашипела – сам лезь сюда. Лев не спешил. Сам будучи огромной кошкой немного лазать по деревьям он умел, но понимал, что вцепившись в ствол дуба когтями всех четырёх лап, станет беззащитным для атаки этого сошедшего с ума котёнка. Решил стряхнуть его с ветвей и ударил могучей лапой по стволу. Посыпалась кора, дуб не шелохнулся.
Рассвирепев, лев прыгнул на него и по стволу полез, осторожно перебирая лапами. Вот уже ветви – опереться можно и освободить хотя бы одну лапу для удара. Но рысь опередила – она прыгнула на эту ветвь и ударила когтями противника прямо в ноздри. Лев полетел вниз, рыча от ярости и боли. Облизывая нос от крови, он катался по траве. Наконец поднялся и с разбегу попытался запрыгнуть на сук с которого упал. Зацепился за него лишь передними лапами и вцепился пастью, раскачиваясь всем туловищем. Рысь прыгнула ему на морду и нанесла удар когтями в глаз. Обезумев от боли, ослеплённый кровью, лев упал и покатился по земле. Скатившись с пригорка, он пополз прочь и исчез в густой траве. Оскалившись, вздыбив шерсть на холке, его победительница рычала из густых ветвей, но вниз не спешила спускаться – лев мог поджидать её в густой траве, страшный в своей ненависти и терпении. Рысь замерла среди ветвей.
Встрепенулась, когда со стороны заходящего солнца донёсся глухой гул, постепенно усиливающийся. Огромное стадо мамонтов пересекало степь. Рысь не боялась мамонтов, а вот льву, похитителю их детей, могло не поздоровиться. Да и дубу тоже, если кому-то из гигантов захочется почесать спину. Рысь спрыгнула вниз и побежала прочь, надеясь, что окривевшему повелителю сейчас станет не до мести.
День угасал. Травоядные спешили укрыться на ночь в безопасных убежищах. Хищники просыпались в своих логовищах. Четверо охотников шли через степь, присматривая место для ночлега. Вышли на берег реки, где цапли, бродя по мелководью, вылавливали на ужин лягушек. Чибисы с круглыми крыльями рассекали воздух над головами людей.
Припав к воде, охотники попили, собрали хворост для костра, разожгли и стали жарить мясо косули, добытой ещё вчера. Чёрная змея, вынырнув из воды, вытянулась на берег. Наблюдая за костром и людьми, она медленно подползала. Неподвижные холодные глаза источали яд.
Стемнело. Насытившись, люди легли спать, один сторожил, прислушиваясь к звукам реки и окрестности. Над головой с писком пронеслась летучая мышь. Охотник вздрогнул. Прислушавшись, подбросил веток в огонь и в его вспышке вдруг увидел змею у своей ноги. Что напугало его – он её не учуял. Она смотрела на человека, и в её глазах плясали языки пламени.
Пересиливая страх, охотник сказал:
- Зат не враг речной змеи.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 6.10.2022, 7:40
Сообщение #88


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Встревоженная звуками человеческой речи, болотная гадюка немного качнулась – её раздвоенный язык выскочил из раскрытой пасти.
- Речная змея – хранительница этих мест, - продолжал Зат. – Мы развели костёр на берегу без её позволения. Но успокойся – утром мы уйдём. А для тебя добудем пищу. Хочешь чибисиных яиц?
Он говорил, чтобы задобрить неожиданного визитёра – ни отдёрнуть босую ногу, ни ударить его чем-нибудь он не успел бы – змея ужалит раньше. Он говорил без особой надежды на успех, но молчать было страшней. Раздвоенный язык и единственный зуб, торчащий из пасти, подсказывали, что гостья ядовита, что только чудо может от неё спасти. И в ожидании его он говорил.
- Я тебе не враг. Не веришь? Вот моя рука. Хочешь, укуси её и мне конец, а хочешь прими в знак дружбы.
Змея закрыла пасть, спрятав раздвоенный язык и ядовитый зуб, и опустила голову на тыльную сторону ладони человека. В тот же миг он её схватил у основания головы и сжал в смертельной хватке сильных пальцев. Борясь за жизнь, змея обвила множеством колец его руку, но тщетно разевала пасть и скалила ядовитый зуб – она задыхалась. Через несколько минут конвульсий она затихла, повиснув безжизненной плетью в руке у человека. Зат с пренебрежением бросил её в огонь.
Дип, с интересом наблюдавший за противоборством змеи и человека, удовлетворённо хмыкнул и повернулся на бок.
Охотницы, в поисках воды, повернули от леса в степь, в сторону реки. Здесь было меньше мест, где можно было на ночь укрыться от хищников, но спасал костёр. Они подбрасывали ему пищу, когда поблизости слышали рычание льва или пронзительный крик тигра, и хватались за оружие. Но едва лишь занималась заря, они забывали о страшных ночных голосах и шли дальше, отыскивая Харкины следы.
Гния говорила:
- Харка бежал без оружия. Львы и тигры растерзали бы его в лесу. В степи трудно укрыться. Наверное, он пошёл в горы.
Остальные охотницы молчали, но продолжали идти на юг.
В один из жарких дней они подошли к небольшому водоёму напиться. Следом притопало многочисленное стадо буйволов. Женщины хорошо знали, что эти животные при малейшей тревоге становятся опасными, и поспешили покинуть берег, направляясь на юг. Навстречу им из высокой травы вышел носорог. Охотницы поспешили укрыться в зарослях кустов. Тяжеловесный зверь последовал за ними. Тогда женщины, обогнув курган, вышли на свой след. Носорог, отстав, вернулся к водоёму.
Снова окрестности, заросшие кустарниками и травой, дышат спокойствием. Высоко над головой, трепеща крыльями, застыла пустельга. Вдруг на вершине кургана охотницы увидели льва. Огромный желтый зверь тоже увидел людей. Не было времени развести огонь. Луки натянуть? Всегда успеется. Надо попробовать отступить.
Охотницы пошли прочь от холма. Лев, рыча, стал спускаться в их сторону. Скрывшись за кустарником, женщины побежали, на бегу присматривая убежище от хищника. Пробежав около тысячи шагов, они остановились. Погони не было. Должно быть, лев, потеряв их из виду, остановился в нерешительности. А, может быть, ленивый, как все его сородичи, он и вовсе отказался от преследования? С вспыхнувшей в сердцах надеждой, охотницы перешли на шаг. Внезапное рычание заставило их содрогнуться и, оглянувшись, они снова увидели позади себя желтую фигуру хищника. Зверь мчался большими скачками, разгорячённый погоней и упорный в преследовании намеченной жертвы. Хриплое, прерывистое дыхание хищника слышалось всё отчётливей – лев настигал людей.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 9.10.2022, 8:46
Сообщение #89


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Внезапно внимание беглянок привлёк большой валун, будто спина мамонта возвышающийся над травою. Они успели подбежать и все вчетвером вскарабкаться прежде, чем у валуна оказался лев. Он сделал громадный прыжок и тяжело рухнул обратно, царапнув когтями базальт у самой верхушки. Трижды он прыгал на неприступный камень, затем, рыча от бессильной ярости, отступил. Охотницы не спешили натягивать луки – они были в безопасности, а хищник, теперь наоборот, был в их власти. Они вольны были его убить, пустив сверху в его тело смертоносные стрелы. Но не спешили, разглядывая зверя. А он смотрел на них, не ведая, как близок его конец.
Внезапно Гния сказала:
- На этом валуне был человек. Видите – он ел рогозу.
И Гиля подтвердила:
- Я чувствую здесь запах Харки.
Охотницы вскочили все разом и закричали, приплясывая на вершине валуна:
- Мы нашли след Харки! Мы найдём и Харку! Мы убьем Харку! Мы скоро вернёмся в пещеру!
Лев недоумённо зарычал внизу. Потом стал рыскать у подножия валуна, надеясь обнаружить какую-нибудь возможность на него взобраться. Охотницы натянули луки. Первая стрела вошла в его спину по самое оперение. Он зарычал от боли и попытался ещё раз в отчаянном прыжке достичь беглянок на верхушке валуна. Получил стрелу в открытую пасть. Упал, понял, что смерть близка, хотел прыгнуть прочь, в траву густую, но третья стрела перебила ему круп, и отнялись задние ноги. Лев пополз, скуля шакалом, но четвёртая стрела, сквозь густую гриву, пробив шкуру у основания головы, остановила его навсегда.
Содрав со зверя шкуру, охотницы остались на ночлег у валуна.
Сумерки сгущались быстро. Свет у входа в логово енота, которого утром рысь загрызла и наполовину съела, стал синим, затем тёмно-лиловым. Две звёздочки замерцали на потемневшем небе, и ночной ветерок овеял просторную нору.
Отдохнувшая сытая рысь поднялась на ноги. Пора отправляться в путь. Зелёные огоньки вспыхнули в её глазах, ноздри расширились. Ночь манила дорогой в никуда. Каким-то звериным чутьём она угадывала, что Харка там, куда она идёт, и она шла на зов чутья. Издав короткое рычание, рысь покинуло уютное логово, бросив остатки её хозяина и растворилась в непроглядной тьме летней ночи. А в степи, в густых травах и за кустарниками таились, подстерегая добычу, ночные хищники, и их жертвы с жалобными криками спасались от преследователей или же гибли в когтях врагов.
Уходя всё дальше от родных мест, рысь всё больше ощущала тоску одиночества. Её рыжая шкура помнила Харкины руки, её уши помнили его голос. Она должна найти его.
Она бежала по ночной степи, озарённой неверным светом ущербной луны. Незакрывшиеся цветы источали опьяняющий аромат, земля пахла сыростью и перегноем. Сова бесшумно летела над головой на мягких крыльях, высматривая добычу. Она резко взмыла вверх, и рысь остановилась. Впереди был кабан, рывший землю носом и клыками. Это был неповоротливый зверь с крепкой шеей и тонкими ногами. Он был чем-то раздражён – пыхтел и злобно хрюкал. Внезапно поднял голову, почуяв рысь. Кабан отступил в кусты – не от страха, а из осторожности.
Остаток ночи рысь бежала по степи, не испытывая беспокойства. А под утро она оказалась у реки, где обычно охотились тигры. И сразу всё вокруг показалось ей угрожающим. Она вышла на тропу, по которой тигры ходят на водопой. На сырой земле виднелись многочисленные отпечатки широких лап. Острый запах ударил зверю в ноздри. Рысь поняла – тигр прошёл здесь совсем недавно. Дрожь пробежала по её телу. В камышах раздался плеск. Рысь замерла, неподвижная, словно домик ондатры. На тропе никто не появился. Рысь поспешила миновать это опасное место.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
santehlit
сообщение 12.10.2022, 8:06
Сообщение #90


Крупный специалист
*****

Группа: Активный Пользователь
Сообщений: 342
Регистрация: 5.8.2017
Вставить ник
Цитата
Пользователь №: 2951
Страна: Россия
Город: Челябинск
Пол: Муж.



Репутация: 0


Вскоре прибрежные камыши уступили место зарослям ив и краснотала, местами совершенно непроходимого. Рысь решила скоротать здесь палящий зной дня, но надо было подкрепиться, и она осторожным шагом двигалась вперёд. Появилась прогалина в зарослях, зверь притаился на её краю, поджидая добычу. Предутренний ветерок доносил до её слуха какие-то шорохи и шумы. Неясные тени каких-то животных двигались по прогалине. Обоняние уловило запах волка. Затем антилопа пронеслась близко, но так стремительно, что рысь не успела даже среагировать. Ей показалось, тигр где-то рядом.
Её зелёные глаза различили в утреннем тумане, как на противоположной стороне прогалины раздвинулись кусты, и появился большой полосатый зверь – ниже, чем лев, но длиннее его туловищем. Рыси, обидчице льва, стало неуютно в зарослях тальника.
Тигр шёл не спеша, величественный и грозный, грациозно изгибая своё длинное туловище. Вот он зевнул, оголив клыки в огромной пасти – стала видна его широкая грудь, покрытая светлой шерстью.
Страх охватил рысь. Она распласталась по земле, боясь пошевелиться. Но несмотря на ужас, который внушал ей тигр, рысь не поддалась панике, а следила за ним, готовая к ответным действиям.
Тигр был сыт. Он лёг отдыхать посредине прогалины, положив морду на лапы. Густой туман упал с небес - укрыл поляну вместе с тигром.
Гул пробуждающейся жизни донёсся от реки. Олени не торопясь прошли краем прогалины. Солнечный свет коснулся верхушек деревьев. Ночной туман медленно таял, клочья его поднимались к бледному утреннему небу и исчезали в постепенно густевшей синеве.
Рысь выбралась из кустов и, с тревогой вдыхая раскаляющийся воздух, покинула владение тигра. Страх уступал место мыслям о пище и убежище от жары. И тем не менее, зверь ощущал смутную тревогу, постепенно распространяющуюся в природе. Молочная белизна заволокла небесную лазурь. На горизонте собрались лиловые тучи. От реки из чащи донёсся тревожный рёв буйвола и жалобный крик оленя. Куда-то спешили шурша травой ядовитые змеи.
Некоторое время рысь была в нерешительности – искать ли ей добычу, чтобы утолить голод, или убежище от надвигающейся грозы, которая вот-вот обрушится на окрестность. Ни того, ни другого поблизости не наблюдалось.
Первые порывы ветра уже проносились над вершинами зарослей с рёвом, напоминающим водопад в родных местах. За ними следовали минуты густой, давящей тишины. Плотная стена облаков, постепенно темнея, поднималась всё выше к зениту – края её зловеще светились. Затем яростные вспышки молний озарили мертвенным светом реку и заросли на её берегу. Но эти небесные стрелы были ещё далеко от того места, где во всю прыть своих ног мчалась рысь – гром их ещё не примешивал своего голоса к грохоту бури.
Рысь знала, как бывает страшна ярость разбушевавшейся стихии. Она неслась, подгоняемая ветром, в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Её преследовал нарастающий шум дождя. По несчастью, она выбрала неверное направление, и вскоре широкая волна наводнения преградила ей путь. Рысь кинулась назад, на вершину холма, преследуемая подступающей водой. Здесь скала торчала, как одинокий зуб во рту старухи – жёлтая и кривая. С ходу заскочив на него, рысь столкнула вниз, в бушующие волны молодого леопарда, спасавшегося на камне. Блистали молнии, грохотал гром, ветер ярился и хлестал дождь. Рысь лежала, распластавшись на скале – бежать было некуда, вокруг бушевала вода, пронося мимо поваленные деревья и тонущих животных.
Гроза утихла лишь к полудню. Ветер уже не завывал так неистово. Дождь прекратился. Одна из последних молний внезапно сверкнула над головой и ударила в скалу, на которой лежала рысь….
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения

3 страниц V  < 1 2 3
Ответить в эту темуОткрыть новую тему
( Гостей: 2 )
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 29.3.2024, 1:04