РАЗБУЖЕННЫЙ ВОЙНОЙ КАВКАЗ, тема актуальная в свете Украины.. так как там было сложнее... Опции Поделиться

[efan81]

Сегодня вопрос Украины стоит на первом месте! но прежде чем театрально заламывать руки о том что... "О Боже!" Что же делать с этой Окраиной?!!"
нелишне вспомнить ч у НАС есть ДРУГАЯ ОКРАИНА - гораздо более сложная, чем даже вся громадная Украина...
И там мы справились!
И если удалось в таком ДЬЯВОЛЬСКИ СЛОЖНОМ РЕГИОНЕ... то что? там где "... да мы над моей родной Украиной дрались!..." ("В бой идут одни старики!") не справимся?

Просто нужно подумать и здраво извлечь уроки ЗДЕСЬ, чтобы применить их ТАМ!...

Итак...

Кавказский регион всегда представлял собой бурлящий котел, наполненный воинственными народами, постоянно грызущимися между собой. Хаос и вечная борьба за жизнь, добычу и место под солнцем всегда характеризовали образ существования этого края, предопределяя его непостоянный и кровавый характер...
Это конечно факт! И любой честный историк это подтвердит!
Но была и другая сила. Подобно НЕУМОЛИМОМУ РОКУ(!!!) ей было суждено медленно накатывающейся, но неостановимой, волной(!) захлестнуть все пространство Кавказа, преобразить до неузнаваемости горный дикий край, многовековым усилием, храбростью, стойкостью и силой духа воистину людей из стали, воплотить в жизнь, «бремя белого человека» «по киплинговски»: цивилизовать и облагородить дикарский край, принеся туда осмысленность, закон и элементарные человеческие порядки!!!

[efan81]

Зачем России был нужен Кавказ?

Достаточно беглого взгляда на карту: Кавказский перешеек расположился между Черным и Каспийским морями, между Юго-Восточной Европой и Юго-Западной Азией. Кавказ представляет собой естественную горную преграду, и контролирующий его владеет и обширными равнинами по обоим сторонам гряды.

Подчинив осколки некогда грозной Золотой Орды, овладев бассейном Волги и дойдя до Каспийского моря, русские, к концу XVI века, естественным образом вышли в предгорья Кавказа.

Племена, населявшие предгорья, были достойны как ландшафта, так и истории этого края...
С одной стороны, суровость природы закаляла как дух, так и тело. Земледелием в силу специфичности климата, прокормиться было сложно; оставались набеги. В результате на Кавказе сформировался воинственный, гордый и смелый тип человека.
С другой стороны, Кавказ постоянно являлся ареной столкновения сил, в разы более могущественных, чем все вместе взятые племена и народности, населяющие горы. Выживает лишь приспособившийся – и уж чему местные научились за тысячелетия жизни в подобных условиях, так это приспосабливаться. Внимательное изучение истории кавказских народов показывает, что главное их оружие – вовсе не горячая кровь, не гордость и не традиции, а именно это фантастическое умение идеальных приспособленцев. Куда ни глянь в летописи этого обильно поливаемого кровью края – на каждом шагу можно встретить пример изощренного и воистину азиатского коварства. Сегодня вы можете быть приняты старейшиной, осыпаны почестями и демонстрациями вечной дружбы и верности, но стоит ситуации перемениться хоть на градус, как клявшийся вчера в мирных намерениях и любви будет принимать деятельное участие во враждебных интригах самых невероятных масштабов. Всегда найдется формальная или мировоззренческая причина отказаться от торжественных обещаний, данных чужаку, и сделать то, чего требует наиболее важное дело – сохранение благосостояния и устоев племени, рода, семьи. Фактически, как показывает история завоевания Кавказа, добиться от горцев честности можно было только одним способом – смертельно их чем-то обидев.

ЯВЛЕНИЕ РУССКИХ:
Первые более-менее достоверные и поддающиеся конкретизации исторические сведения о появлении русских на Кавказе датируются временами правления Ивана III.
Именно этот сильный и волевой правитель, подлинный основатель Московии, которого не устраивало свободолюбие и своеобразное поведение рязанских казаков, волей-неволей и заложил первые кирпичи в фундамент завоевания Кавказа. Узнавшие о попадании в опалу казаки, разумно опасавшиеся наказания за своеволие, поступили в своей обычной манере – собрав все, что можно, сели на струги с семьями и, воспользовавшись весенним половодьем, выплыли на Дон, а оттуда в Волгу. Путь этих смелых и решительных людей лежал в устье Терека, где Москве было бы при всем желании затруднительно их достать.
Там казаки успешно обустраивались, заводили контакты с местным населением. Неподалеку обитали многочисленные племена ногаев, в то время своими набегами причинявшие южным землям Московии сильный урон, и закрыть суровыми казаками направление для набегов точно лишним не было. По этой причине Москва поддерживала терских казаков: как первые колонисты, они оказались полезны Московской Руси в стремлении улучшить защиту южных границ.
Казачьи поселения вдоль Терека росли как на дрожжах – это был намертво вросший в землю народ, который самостоятельно занимался всем: от землепашества до защиты своих рубежей и рейдов возмездия против налетчиков. Самые смелые казаки селились и за рекой – разумеется, именно их станицы и подвергались наибольшей опасности. За время продвижения русских на Кавказ было разорено множество казачьих поселений за Тереком, однако полностью разгромить эти аванпосты, самим своим существованием демонстрировавшие неудержимость северной русской экспансии, горцам не удалось даже в самые худшие времена.
На пути дальнейшей русской экспансии стояло Тарковское Шамхальство со столицей в Тарках – крупнейшее феодальное владение в Дагестане. Оно было центром местной торговли и политической жизни. Правитель – шамхал – был давним и непримиримым врагом иверийского царя Александра, давно имевшего виды на Дагестан. Иверия, одно из мелких грузинских княжеств, готов было дать любу. присягу москве, лишь бы "неверных" сокрушили побыстрее... Там православные... в Московии тоже... так что Кремль не особо-то думал...

Русские - тогда ещё московитские штыки - схлестнулись в яростном блеске с кавказскими саблями...

[efan81]

Весной 1594-го года из Астрахани вышло русское войско в 2,5 тысячи человек под началом воеводы Хворостина. Отряд двинулся на Терек и, прихватив с собой охочих до драки и добычи казаков, двинулся на Тарки. Город не имел сильных укреплений и был без особого труда взят. Воевода начал спешно укрепляться в павшей столице, в то время как шамхал собирал подкрепления со всего Дагестана. Усилия не проходили даром, и количество неприятеля вокруг города неуклонно росло. В результате отряд Хворостина оказался в блокаде в плохо укрепленном городе, где свирепствовала лихорадка, царила жара и отсутствовал провиант. Обещанные грузинские подкрепления не приходили, а осаждающих, не забывавших изматывать русских постоянными стычками, становилось все больше.
В конце концов, окруженные решили пробиваться – разумеется, ночью, и по возможности тихо и незаметно. Из-за беспечности и сонливости противника русским даже удалось незаметно оставить Тарки. Однако маневры в темное время суток это палка о двух концах: сбившись с дороги, отряд половину ночи двигался наугад. Пока русские пытались сориентироваться, наступил день.
Тем временем, люди шамхала наконец поняли, что в Тарках никого нет. Началось преследование: легкая конница постоянно завязывала бой, изматывая русских и не позволяя продвигаться в нормальном темпе...

...Успешно поддерживать удаленные аванпосты на Кавказе Москва еще не могла. Тем не менее, оставлять попытки экспансии русские не собирались, ведь горы были по-прежнему ключом к защите южных земель, и их надо было подчинить....

[efan81]

Десять лет спустя, в 1604-м году, царь Борис отправляет на Терек десятитысячный отряд при двух воеводах – Бутурлине и Плещееве. Как и в прошлый раз, русские заключили соглашение о совместных действиях с иверским царем. Однако, как и в прошлый раз, грузины на войну не явились...
В ожидании подкреплений было потеряно время. Тем не менее, достигнув столицы шамхальства, Бутурлин и Плещеев действовали решительно. Разделив отряд на две колонны, русские двинулись вперед, чтобы овладеть городом.
Визит Хворостина десятилетием раньше не прошел просто так. В частности, тарковцы прекрасно поняли, какие и для чего работы вели захватчики, и успешно их завершили. Теперь Тарки были укреплены основательнее, что, впрочем, их не спасло. Прочитав краткую речь, возбудившую у людей желание отомстить за погибших предшественников, воеводы бросили войска на штурм. Под натиском регулярных войск московитов столица шамхальства пала быстро.
Помня исход неудачного похода, Бутурлин принялся спешно совершенствовать крепость. Однако времени ему не хватало, наступила поздняя осень, со снабжением дело обстояло по-прежнему скверно, поэтому половину отряда воевода отпустил на зимовку в Астрахань. Оставшиеся в Тарках испытывали нужду практически во всем.
В свою очередь, старый шамхал еще во время штурма столицы принял единственно верное решение. Убежав к аварскому хану, с которым у него были хорошие отношения, он передал власть сыну – Султан-Муту. Последний являлся человеком решительным, харизматичным и наделенным бесспорными военными способностями. Пока Бутурлин укреплял Тарки, новый шамхал активно занимался укреплением личного авторитета в глазах горцев. Для этого он, собрав значительные силы, выдвигался к небольшим русским острогам, немногочисленные гарнизоны которых, ввиду невозможности сделать что-то лучшее, сжигали свои укрепления, спешно отступая за Терек. Искусно разнеся известия об этих локальных успехах, Султан-Мут обеспечил массовый приток желающих сразиться с московитами.
Полный энтузиазма, шамхал собрал войска в единый кулак и подошел к Таркам. Абсолютно уверенный в собственных силах, он потребовал у русских, чтобы они отступили за Терек. Получив само собой разумеющийся отказ, Султан-Мут, пожав плечами, принялся штурмовать укрепления, стремясь взять город. Шамхал успел набрать более двадцати тысяч человек, и подкрепления все продолжали и продолжали стекаться в его лагерь, поэтому он мог позволить себе тактику измора. После многократных попыток штурма осаждавшие взорвали участок крепостной стены. После того, как та с лучшими русскими дружинниками взлетела на воздух, Султан-Мут решил, что поймал момент, и повел людей на приступ, но удача отвернулась от него, и эта решительная атака была отбита с большими потерями как для кавказцев, так и для русских.
Возникла патовая ситуация, заставившая стороны вступить в переговоры. Бутурлин и Плещеев требовали, чтобы шамхаловцы отошли от Тарков, дав русским возможность отступить. Также воеводы хотели, чтобы Султан-Мут принял на попечение тяжелобольных и раненых русских, после чего отпустил бы их восвояси. В качестве гарантии исполнения условий шамхал должен был дать в заложники своего сына, который был бы отпущен лишь после освобождения последнего русского человека из Тарков. Султан-Мут попытался было выставить встречные условия, потребовав от Бутурлина, в свою очередь, его сына и обещание никогда не ходить войной на Тарки, но получил решительный отказ. Поколебавшись недолго, шамхал согласился....

[efan81]

Разумеется, где-то тут таилось вероломство.
Дагестанцы праздновали день Байрама. Стан шамхалова войска был полон радостных молитвенных криков, то тут, то там раздавалась пальба в воздух. А имамы решили внести в праздник достойный вклад, освободив Султан-Мута и его сподвижников разрешением игнорировать клятву, данную иноверцам. Исполняли ли имамы волю хитрого шамхала или же сделали это сознательно и расчетливо, уже не узнать, но тотчас после объявления этой индульгенции лагерь принялся готовиться к нападению на отступающих русских.
Те же, усталые и измученные, расположились на привале возле небольшой речки Озень, мирно варя кашу. В то время русские войска еще не имели обширного опыта общения с горцами и откровенно не были готовы к дальнейшему развитию событий.
Следует упомянуть интересную деталь: в тот же день Султан-Мут праздновал свой брак с дочерью аварского хана, и его рать отмечала этот праздник распитием заранее заготовленной бузы. В честь свадьбы являвшиеся мусульманами горцы не чуждались принимать «фронтовые сто грамм» даже в разгар праздника Байрам.
Вдохновленные хмелем, дагестанские всадники внезапно атаковали русских. Конники быстро гибли, но своими безрассудными действиями они не дали пехоте нормально построиться, чтобы угостить неприятеля ружейным огнем, а на подходе были уже новые полупьяные толпы. Бой перешел в рукопашную.
Осознав ситуацию, разъяренный Бутурлин, недолго думая, изрубил заложника в куски, но толку от этого было немного. Еще не привыкшие к азиатскому коварству горцев, русские и представить не могли, что сын Султан-Мута окажется подставным. Вместо него в заложники определили преступника, обреченного на виселицу.

[efan81]

Выучка и выдержка русских войск и отчаяние обреченных позволило затянуть неизбежный итог боя на несколько часов. Полегли почти все – в том числе и оба воеводы, Бутурлин и Плещеев. Потери дагестанцев тоже были немалые, но утешало это слабо. Стоит ли говорить, что оставленные на попечение врага больные и раненые умерли мучительной смертью. Тех, кто пытался сбежать из плена, терзали на улицах даже малые дети и старые женщины. Сомнительно, чтобы кто-то из состава русского войска добрался до дома.
Начавшееся Смутное время заняло Москву другими делами, не дав отомстить за гибель армии Бутурлина. На Кавказе остались только казачьи поселения, для которых начались тяжелые времена – без поддержки государства, без пополнения новыми любителями вольницы, против постоянно атакующих чеченцев и кумыков. Однако казачьи станицы держались...
Таково было положение России на Кавказе к 1619-му...
Около 1669-го года шамхальство посетил Степан Разин и, учинив там страшные погромы, ускакал в Персию заниматься разбоем и грабежом.
Москва же к этому налету впрочем, отношения не имела, мало того – всеми силами старалась поймать бунтующего атамана, чтобы предать того мучительной смерти.
Русское государство не предпринимало походов на Дагестан еще 118 лет.

[efan81]

КАВКАЗ НИКОМУ НЕ ИНТЕРЕСЕН?

ЛАДНО... ПРОДОЛЖАЕМ...

Пока что все усилия России за Тереком были бессистемны, хаотичны и не приводили к долгосрочным результатам. Все попытки контролировать горную гряду и пространства, ключом к которым она являлась, пока заканчивались в лучшем случае ничем!...
Новые и новые отряды пропадали в горах и степях, стойкие казаки вкушали все прелести фронтира, теряя близких и с трудом нажитое имущество. Но времена Московии заканчивались. Наступали времена Российской Империи.

[efan81]

К 1721-му году Петр Великий раз и навсегда с треском вышибает Швецию из клуба великих держав, а Россия уверенно и с полным правом занимает её место. Балтийский вопрос решен, северные моря под контролем. Теперь можно в полной мере обратить взгляд на Кавказ, а именно – на Дагестан, решительным усилием разрубив все вопросы и проблемы, закрыть страницу неудач и страданий, утвердиться по всему побережью Каспийского моря.
Экспедицию начали готовить еще во время войны со шведами. Наконец, все было готово. Пехота, артиллерия и обоз, собранные в Астрахани, покинули порт. Конница отправилась по суше, через Моздокские степи. Императору надоели полумеры, и он лично командовал войсками. После двухдневного плавания флотилия пребывает к устьям Койсу.
Эти земли не видели регулярных русских войск более сотни лет. За время отсутствия облик последних претерпел значительные изменения, но стремления оставались теми же.
В лучах предрассветного солнца появились очертания боевых кораблей, невиданных для этих мест!
Многочисленная имперская флотилия подошла к месту высадки 27-го июля 1722-го года! Тотчас была спущена шлюпка, над которой гордо реял императорский флаг.
Петр Великий первым сошел на землю!

[efan81]

ИТАК! 27-го июля 1722-го года Петр Великий первым сошел на кавказскую землю.
Историк Василий Потто так описывает это замечательное утро:
«….С одной стороны перед его глазами плескалось древнее Хвалынское море; с другой широко раскидывалась необозримая степь, которая на севере как бы сливалась с горизонтом, а на юге резко замыкалась цепью скалистых и остроконечных гор Дагестана. У низкого берега, под самыми ногами государя, тихо качаясь на волнах, стояла старая татарская лодка с высокой мачтой, а дальше, там, при входе в Аграханский залив, на едва колыхавшейся поверхности моря виднелась целая эскадра, украшенная разноцветными флагами. Это были эмблемы прошлого ничтожества и будущего цветущего состояния края. Надо всем этим, посреди безоблачного неба, ярко сияло жаркое июльское солнце и обливало своими золотыми лучами и море, и флот, и степь, и далекие горы, и эту стройную высокую фигуру самого Петра, одиноко стоявшего на высоте песчаного холма...."
Не все, однако, шло гладко. Если флот провел образцовую высадку, то конница попала в засаду. Грамотно заняв позицию в лесу, неприятель заставил конников спешиться и встать в оборону в незнакомой, плохо просматриваемой местности. Какое-то время исход битвы висел на волоске, и лишь решительные действия полковника Наумова смогли исправить ситуацию, в результате чего аул Эндери, стоявший на пути, был сожжен дотла. Нападение было отбито, но отряд понес чувствительные потери. Такое нельзя оставлять безнаказанным, и Петр проявляет редкое коварство, натравив на чеченцев своего вассала – калмыцкого хана Аюка.
Потто, работавший с архивами, актами Кавказской археографической комиссии, личными дневниками и прочее, утверждает, что все выглядело как нашествие монголов в миниатюре – полчища суровых калмыков следуют по Кавказу, разоряя все на своем пути и оставляя за собой лишь выжженные аулы и орды воронья.
Петр, форсировав реку Сулак, двигался на злосчастные Тарки. Шамхал Адиль-Гирей, бывший по-прежнему самым сильным владетелем в округе, отлично понимал, откуда дует ветер. Поэтому навстречу русским уже были высланы послы с изъявлением покорности. К тому времени русские располагали солидным опытом общения с коварными азиатами, поэтому искренность такого показательного смирения воспринималась с заслуженным сомнением. Впрочем, времена изменились, и соотношение сил уже не оставляло шансов на успех даже при помощи изощренных азиатских интриг...
Поэтому Петр покорность хана принял, погостил у шамхала пару дней, но был вынужден двинуть войска дальше.
Как водится, на смену хитрому горцу пришел храбрый горец – Ахмет-хан. Второй по силе феодал в Дагестане, он легко набрал 16 тысяч горцев и двинулся навстречу русским. Едва услышав о спасовавшем Адиль-Гирее, Ахмет-хан понял: это его шанс стать, наконец, первым. Оставалась, в сущности, мелочь – разбить регулярную европейскую армию под командованием Петра Великого. Именно эта мелкая, сугубо второстепенная деталь и сгубила честолюбивые замыслы Ахмет-хана – нанести поражение войскам вторжения он так и не смог, и был разбит сам. Разъярённые смертью переговорщиков – трех казаков и есаула, зарезанных по приказу Ахмет-хана — русские развешали на деревьях всех пленных.
После такой демонстрации император направился на Дербент, где и был встречен 23-го августа с хлебом и солью. Так же были вручены сакральные подарки, например, богато украшенные ключи от города, отправленные позже по назначению – в Кунсткамеру.
Оставив в Дербенте сильный гарнизон, император завершил завоевание Дагестана. Отправившись домой, он заложил крепость Святого Креста! Там его и застали известия о новых беспорядках – недовольные сложившейся ситуацией, отчаянные головы из местных занялись любимым делом – ушли в горы, чтобы совершать оттуда набеги на коммуникации. Дошло до того, что под самыми Тарками убили трубача из государева конвоя. Пётр I решительно настроился задавить мятеж в зародыше и отправил в горы атамана Краснощекова, который с донцами и суровыми калмыками учинил там страшенную людорезку, истребив все, что увидел. На какое-то время Дагестан успокоился. Сам же Петр возвратился в Санкт-Петербург 13-го октября 1722-го года, устроив себе показательный триумф с проездом через арку и прочими приятными ритуалами...

[efan81]

Итак, Империя, наконец, вернулась сюда всерьез и надолго. Разумеется, нельзя рассматривать дальнейшие действия русских как сплошную череду удач и славных побед. Впереди было многое – и легкая неопределенность с престолонаследием, вызванная внезапной кончиной Петра Великого, и возвращение Анной Иоанновной персам Гиляни и Южного Каспия с рядом городов, занятых во второй год Каспийского похода, и бунты в покоренных землях, неразрывно связанные с наемными убийствами, внезапным предательством и редким даже для этих мест коварством. Была очередная русско-турецкая война 1736-1740-го годов, заполнение Дагестана полчищами ногаев, истребление последних суровым калмыцким ханом с неблагозвучным именем Дондук-Омбу, «холодная война» с Персией и разрушение заложенной Петром крепости Святого Креста.
Но поход Петра Великого уже нельзя было вычеркнуть из истории Кавказа, хотя результаты похода оказались довольно быстро спущены в унитаз в царствования Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны. Ряд крепостей и позиций, расположенных по Тереку и составляющих «Терскую линию», не мог сам по себе защитить донские села от орд, свободно кочевавших западнее.
Таким образом, Империя по-прежнему имела внушительную дыру в линии обороны на южных рубежах. Знаменитой «Кавказской линии», надежно закрывающей плодородные районы страны от набегов, только предстояло появиться и заработать в полную силу, обеспечивая мир и порядок на Дону.
Но теперь, в послепетровскую эпоху, воинственным народностям, населявшим Кавказский хребет и прилегающие территории, предстояло иметь дело не с Московией, жадной до земель, но постоянно стоящей на грани смуты, завоевания или застоя. Взявшая резкий старт Российская Империя ворвалась в клуб великих держав внезапно для всех и, выйдя на этот новый для себя уровень, обладала достаточным запасом жизненных сил, энтузиазма и решительности. Больше Россия никогда не покидала регион, постоянно сохраняя видимые и невидимые следы своего присутствия. Излюбленный герой фронтира – отчаянный, вольнолюбивый и удалой казак, никуда не делся. Но теперь за ним неотступно стояла методичная, меряющая землю четкими шагами линейных батальонов машина государства.
Впереди было полное территориальных расширений время Екатерины Великой…

[Смит]

Очень интересно и хорошо читается

[efan81]

ПРОДОЛЖУ...
С момента воцарения на престоле империи Российской императрицы Анны Иоанновны продвижение русских на Кавказе мгновенно встало – не по причине противодействия населявших регион народов, а из-за полнейшего равнодушия столицы. Действия регулярной армии ограничивались защитой казацких поселений – «Терской линии». Впрочем, и эти войска выделялись по остаточному принципу, не имея четко обозначенных целей. Казаки вновь оказались в обстановке дикого, опасного и безжалостного фронтира – каждая станица ежесекундно находилась в состоянии отчаянной войны за существование, снова и снова отражая набеги горцев. В Петербурге об этом, разумеется, задумывались мало – практически все тогдашние «сливки общества» больше занимали балы и маскарады. С приходом Екатерины II ситуация изменилась…

Новая императрица обращает внимание на заброшенный регион, и по ее приказанию укрепляется урочище Моздок – в 1765-м году это уже город с крепостью!

Кабардинцы, считавшие земли вокруг Моздока своими, забеспокоились. До этого времени этот народ предпочитал занимать сторону русских – такое поведение было выгодно. Пока что для кабардинцев все складывалось наиболее удачно – угрюмо нависая сзади северной и непонятной громадиной - Россия! - давала некоторую защиту: когда перед другими горцами стоял выбор, на кого совершить очередной набег, располагающие такой невероятной «крышей» кабардинцы явно представлялись не лучшими кандидатами...

К тому же, организация грабежей и военных походов против врагов Империи могла принести дополнительный доход из казны последней – русские щедро оплачивали содействие и помощь. Так и жили кабардинцы, удобно устроившись на двух стульях. Но деятельность Империи вокруг Моздока резко изменила картину. Последняя привела в движение медленную, неповоротливую, но титаническую и громадную государственную машину, что рано или поздно сулила покончить с таким удобным для кабардинцев «статусом-кво»..

Еще до завершения укрепления города – в 1764-м году – взволнованные кабардинцы отправили в Петербург депутатов. Прикинувшись несправедливо обиженными, они в обычной кавказской манере стали жаловаться на стеснения, вызванной постройкой Моздока, и на то, что земли вокруг принадлежат им, так как они с давних времен пасли там скот...

Императорский Кабинет, разумеется, имел определенные выгоды от содействия этого горского народа. Однако все эти выгоды, вся эта помощь и рядом не стояла со значением дальнейшего продвижения в регион, и депутатам был дан строгий ответ, суть которого состояла в том, что...
- …это доказывало лишь снисходительность русского правительства, дозволявшего кабардинцам пасти свой скот в этом урочище…

В то же время, лишний раз ссориться с местным населением никто не хотел, и была предпринята попытка смягчить отказ, выдав депутатам в знак императорской милости три тысячи рублей золотом для раздачи на общем собрании кабардинского народа....

Разочарованные депутаты возвратились, и отказ, объявленный ими, возбудил в кабардинцах единственное чувство, которому под силу превзойти горскую жадность – а именно - болезненную горскую гордость!
Не приняв денег, кабардинцы смертельно обиделись, и в следующем же году произвели набег на русские поселения....

В дальнейшем история взаимоотношений русских и кабардинцев состояла из набегов и восстаний, за которыми неизменно следовали жесточайшие усмирения и зверские контрибуции, делавших этот горский народ еще малолюднее...
Делал их далее всё беднее и злее....
В конце концов, прервать этот порочный круг будет суждено только грозному Ермолову, с приходом которого на землях кабардинцев воцарится мир и порядок....

Тем временем, началась очередная Русско-турецкая война (1768-1774-го гг.)....

[efan81]

Тем временем, началась очередная Русско-турецкая война (1768-1774-го гг.).

В связи с тем, что Российская Империя наконец-то прочно закрепилась на Кавказе, все войны с турками с этого момента не могли не вовлекать в себя этот регион....

Воинственные мусульманские народы, проживавшие тут, представляли плодородную почву для османской агитации, а со стороны русских Кавказ представлял собой плацдарм для действий против Турции. В том числе критически необходимо было взять разбойничий Крым, с бандитским населением и бандитским государством которого требовалось уже, наконец-то, разобраться!...

[efan81]

ЧТО НЕСЛА НА КАВКАЗ РОССИЯ КРОМЕ ШТЫКОВ?

Во-первых закон римлянина - закон и порядок!
Край обогащал империю, и в то же время сам получил возможность мирно развиваться....
Любой может это видеть!
Русские дали населению безопасность и возможность достойных занятий. Там, где появлялись распахнутые.. изъеденные потом длительнейших переходов, мундиры русской пехоты - так не похожие на франтоватых столичных полков или современную "поставу"... - да и нет этих "постав"! - вместе с казачьими "Ойся не ойся!" - так тут же мгновенно исчезали разбойники!

https://vk.com/id37296771

[efan81]

Все началось весной 1769-го года, когда черкесы, объединившись с крымскими татарами, напали на калмыцкие улусы. Был пущен слух, что большая часть калмыцкого войска ушла на Дунай воевать с турками, и охочие до грабежей горцы не смогли устоять. Но калмыцкий хан Убаши не уступал азиатской хитростью крымским ханам и горским предводителям, поджидая их в полной готовности. Бой произошел 29-го апреля 1769-го года! Столкнувшись с превосходящим противником, шесть тысяч отборных татарских всадников были разбиты в жестокой битве – калмыки с петровских времен не убавили в воинственности, вновь подтвердив заслуженную репутацию.

Для противодействия подговоренным турками черкесам и кабардинцам Петербург присылает отряд под командованием генерал-майора Медема, командовавшего до этого Оренбургским корпусом....

Узнав о сражении, Медем соединился с ханом. 20 000 калмыков являлись на редкость убедительным аргументом в этих краях, и генерал решил с ходу идти на Кабарду. В основном кабардинцы испуганно высылали парламентеров, едва завидев не сулящих ничего хорошего монгольские лица калмыков, взирающих на все вокруг, как на законную добычу. Однако были и горячие головы, увлеченные речами молодых князей. Воодушевленные, они ушли в горы, не желая принимать ни русского, ни турецкого владычества. Против них генерал отправил конный отряд, состоявший из регулярных гусар и моздокских казаков. В ущельях завязался жаркий бой, завершившийся победой русских. Кабарда присмирела.

Войско Медема двинулось к Кубани, спеша воспользоваться вестью о разгроме черкесского отряда. По правому берегу реки тогда жили салтан-аульские ногаи – небольшой тюркоязычный народ, ранее поддавшийся сладким турецким речам и ушедший из-под юрисдикции Империи за Кубань. Теперь ногаи справедливо опасались возмездия. Все последнее время они зорко следили, какую сторону примут прослывшие бичом региона калмыки. Как только дело прояснилось, все живое на Кубани в ужасе бросилось спасаться на левую сторону – но было поздно. Пять тысяч калмыков переправились через реку, с ордынской радостью и весельем принялись за резню...

В то же время отряд казаков с гусарами и артиллерией взял штурмом отчаянно защищаемый каменный мост, располагавшийся в верховьях Кубани. По овладении этим стратегическим объектом на левый берег хлынули войска, завершив экспедицию в пять дней. Это не дало полудиким калмыкам превратить местность вокруг в сплошное кладбище, и салтан-аульцы поспешили как можно быстрее принять русское подданство...

Но не все шло гладко – турки забеспокоились успехами противника и усилили агитацию. На этот раз под османское влияние попали чеченцы, устроившие набег на Кизляр. Воспользовавшись отсутствием русских войск, они захватили множество жителей, занимавшихся уборкой винограда в садах вокруг городских стен. Медем, разумеется, был вынужден вернуться на «линию» и наказать разбойников, однако, тем, по всей видимости, было мало – менее чем через год чеченцы сделали новый набег, только на этот раз не брали в плен, а убивали всех без разбора...

Медем прочно завяз на «Терской линии». Из-за чеченских беспорядков он пробыл там всю первую половину 1770-го года, языком штыков и пушек уговаривая буйных горцев больше так не делать. Калмыцкого хана это малоперспективное с точки зрения грабежей дело решительно не устраивало, и он принялся рыскать летучими отрядами по всей Кубани...

[efan81]

Беспредел калмыцких кочевников никак не входил в планы Российской Империи. Медем узнал об этих экспедициях только в Моздоке, и не нашел в них ничего хорошего. Медем сделал Убаши резкое замечание.
Последний такого обращения не оценил – считавший себя лицом владетельным, хан не собирался повиноваться какому-то там генералу....
Оскорбившись, он собрал всех калмыков и увел их за Волгу. Но и там Убаши сталкивался с "Россией"...
Обидевшись еще сильнее, хан бежал в Зауральские степи в январе 1772-го года....
Ни у Яицкого войска, ни у имперских чиновников на местах калмыцкий тиран не вызывал ни симпатий, ни сочувствия, поэтому Убаши никто не мешал – «….да и (мужской орган) с ним!!!...».
Беглый хан беспрепятственно достиг границы Китайской империи – с ним из русских владений вышло около двадцати тысяч кибиток, что составляло около 2/3 калмыцкого народа....
Как и следовало ожидать, ушедшие из России калмыки бесследно растворились в разнообразных китайских общинах в рекордно короткие сроки...

Медем тем временем крутился как карась на сковороде – уход Убаши, усмирение чеченцев и тихие волнения среди кабардинцев не давали ни секунды свободного времени, и в течение почти трех лет он не покидал пределы «Теркской Линии».
Турция к концу 1773-го года отправила на Кубань десятитысячный корпус под командованием Девлет-Гирея, провозглашенного османами крымским ханом. Девлет, занявший Тамань, планировал активно действовать в кубанском регионе, нарушая коммуникации неприятеля – а там можно было попробовать вернуть и занятый русскими Крым.

Первыми кандидатами на подстрекание были ногайские орды, скитавшиеся по здешним степям, и в марте 1774-го года, усилив себя пятнадцатью тысячами горцев, Девлет двинулся к ногаям. К счастью, при них находился опытный и решительный «посол» подполковник Бухвостов с «охраной» – всего лишь в полторы тысячи всадников. Конные силы успели разгромить авангард Девлет-Гирея, прежде чем тот успел на помощь, что вызвало бурю эмоций среди ногаев. Впечатленные победой, они твердо заняли сторону русских....
Крымский хан (вернее, турецкий протеже на это место, коим и был Девлет-Гирей), хоть и был сильно разочарован, но не терял присутствия духа, и чуть позже попробовал счастья на реке Калале, служившей последней преградой на пути к землям ногаев...
3-го апреля 1774-го Девлет наткнулся на маленький казачий отряд под командованием полковника Платова. Последний, отлично понимая обстановку, уже выстроил вагенбург, приготовившись отражать штурмы тридцатикратно превосходящего противника. Храбрецы, несомненно, погибли бы, но тут на помощь пришел подоспевший Бухвостов с ногаями!
Ногаи, впрочем, не высказывали желания атаковать стадо в 25 000 сабель, и русские кавалеристы, численностью не более чем в 500 человек, ринулись в атаку САМИ!
В колониальных войнах такое временами срабатывает!
Получив внезапный удар в тыл, противник растерялся, запаниковал и бросился бежать!
Платов в вагенбурге прочувствовал МОМЕНТ(!) и, собрав последние силы, начал теснить потерявшего запал врага со своей стороны. В результате все закончилось удивительным преследованием, в ходе которого горстка всадников увлеченно гнала двадцатипятитысячное войско, охваченное абсолютной паникой....

Командующий турецким корпусом так и не оправился от этого поражения – Медем и казаки увлеченно гоняли его и горцев по театру военных действий почти три месяца, до июля. Положение Девлет-Гирея стало совсем-совсем уже никуда, но воюющие державы подписали мир, по которому Турция признавала реку Кубань границей Российской Империи и навсегда отказывалась от претензий на Грузию и Имеретию….

[efan81]

Блистательные военные победы, впрочем, не отменяли колоссальной психологической и физической нагрузки на русских колонистов, проживавших в регионе. Фронтир фронтиром, но порой военные действия привносили в суровый уклад воистину отчаянные, невиданные даже для этих мест эпизоды. Наиболее хрестоматийным примером можно считать оборону Наурской станицы 10-го июня 1774-го года....

Итак, Девлет разбит, его войско разделилось на несколько плохо организованных групп, постоянно преследуемых русскими. Последних, тем не менее, значительно меньше, поэтому отдельные группы рассеянного неприятеля могут позволить себе любимое дело кавказских народов – грабеж.!...
Одна из таких шаек, злая и разочарованная, и наткнулась на несчастную станицу, обнесенную лишь земляным валом – всего поселение обложило около восьми тысяч татар, кабардинцев и турок. Неприятель имел основания полагать, что не столкнется с серьезным сопротивлением, так как строевые казаки еще не вернулись из военного похода. Это предположение подтвердилось ровно наполовину – как и думали грабители, в станице оставались в основном женщины и дети. А вот иные надежды не оправдались….
Когда заговорили ружья, на баррикады вышли разряженные наурские казачки в красных сарафанах…

Наряду с мужьями и братьями (которые оставались в станице по тем или иным причинам) они отражали штурмы разгневанного бандитского скопища – те женщины, что плохо обращались с оружием, поддерживали костры, разогревали смолу, чтобы лить ее на головы осаждающих – даже свежие щи, варившиеся к обеду, пошли на дело защиты. Казачки спокойно встречали яростные атаки грабителей, работая серпами и косами. Они перевозили на себе чугунные пушки с места на место – туда, откуда усиливался приступ противника.
10-го июня грабители провели несколько дорогостоящих штурмов – на поле боя осталось около восьмисот мертвых нападавших, причем в основном кабардинцев. Ожесточенный бой длился весь день, в течение которого станичники, изнуряемые все сильнее, ждали выручки – в соседней станице, Червленой, располагался регулярный пехотный полк, сила по местным меркам внушительная. Командир полка, впрочем, решил, что грохот боя – всего лишь очередное казацкое веселье с «потешными огнями», то есть стрельбой куда попало. Ради справедливости стоит заметить, что особенность эта для казаков более чем характерна.
Ночью наступило затишье, но, едва рассвело, вновь загремели станичные пушки. Ко всеобщему удивлению, утром одиннадцатого числа неприятель стал поспешно отходить. Сами казаки придумали массу баек, легенд и домыслов относительно такого неожиданного исхода, вплоть до прямого божественного вмешательства, но, скорее всего, причиной отступления бандитов стал страх столкнуться с отрядами регулярной армии, которая в это время теоретически могла рыскать где-то неподалеку в поисках осколков разбитого войска Девлет-Гирея...

История с Наурской станицей, помимо прочего, заметно повлияла на «деловую репутацию» кабардинцев – обидное поражение, нанесенное в основном женскими руками, прочно легло на нежную горскую психику. Даже мирный кабардинец еще долго старался не встречаться с моздокским казаком, боясь насмешек, по словам историка Василия Потто, «…насчет того, как Кабарда пошла воевать, да не управилась с казацкими бабами…». Если же кабардинец обладал такой интересной особенностью, как обожженное лицо, то любимой насмешкой для казака было добродушно осведомиться, «…не щи ли ты в Науре хлебал…».

[efan81]

С завершением этой войны на Кавказе стало на некоторое время поспокойнее....
Вскоре набеги, грабежи и беспорядок возобновились, однако турецкая пропаганда сошла на нет, и горцы резали друг друга так же интенсивно, как и русских колонистов, что делало жизнь сравнительно безопаснее. Правда, регулярной армии все равно приходилось совершать карательные экспедиции, в которых особенно доставалось бунтующим сильнее прочих кабардинцам....
На фоне всего этого «Кавказская линия» требовала усиления. По правому берегу Кубани был заложен ряд крепостей и укреплений, простиравшихся от Моздока до крепости Святого Дмитрия (ныне Ростов-на-Дону). Руководил работами и отбивал набеги горцев не кто иной, как сам Александр Суворов. Будучи лихим наездником, он лично возглавлял преследование грабителей, наводя ужас на «отважных джигитов». Тем не менее, основная заслуга Суворова на Кавказе состояла вовсе не в победах над горцами...
Ногаи не были профессиональными хищниками вроде черкесов, но сам факт наличия в Ставрополье такого образования ставил крест на любых попытках всерьез заселить край, да и еще замученные суровостью жизни ногаи начали увлеченно резать друг друга, кровавыми междоусобицами делая регион еще опаснее...

Суворову приказали переселить беспокойных ногаев в обезлюдевшие после бунта Пугачева Уральские степи – и верный себе полководец решил устроить все по-хорошему, без сталкивания лбами. Законным повелителем ногайских татар являлся крымский хан, владения которого разваливались, вассалы бунтовали, а страна стремительно беднела. После непродолжительных попыток поправить дела, несчастный владетель был вынужден просить защиты и покровительства у русской императрицы. Пользуясь этим поводом, Суворов выслал приглашение татарским старшинам собраться в Ейске, чтобы выслушать отречение крымского хана, Шагин-Гирея....

28-го июня 1782-го года вся степь вокруг крепости покрылась татарскими кибитками – Суворов постарался придать действу максимально торжественный вид, зная, как это действует на азиатские умы. Все регулярные войска Империи в Ейске были поставлены в ружье, полковые священники служили молебны за здравие Екатерины II, а об окончании религиозной церемонии возвестил гром пушек и колокольный звон. После этого, в идеально начищенном мундире, при всех наградах, Суворов с блестящей свитой вышел к старшинам, громким голосом зачитав манифест Шагин-Гирея, где тот отрекался от царства в пользу русской императрицы. Ногаи выслушали все спокойно, тут же присягнув новой повелительнице от имени своего народа.
Затем начался пир. Зажарили сотню волов и восемьсот баранов. Шесть тысяч ногаев расселись на коврах, распивая вино, мед и пиво. Пир длился три дня. Между тем Суворов потихоньку уговаривал мурз, старшин и султанов к переселению из кубанских степей на раздольные кочевья за Волгой...
Такт, гибкость, сладкие речи, щедрые подарки и алкоголь давали результаты, и, казалось, все закончится мирно....
Через неделю все было готово к переселению....
Впрочем, Александр Васильевич превосходно понимал, с кем имеет дело, и принимал все меры предосторожности...

Неожиданная весть о переселении орд на Урал буквально поразила ногаев рангом поменьше!
Кроме того, привыкшие жить в постоянных междоусобицах, некоторые мурзы и старшины увидели во всем этом отличный повод укрепить свое влияние. Начали активно распространяться слухи, что русские ведут ногаев в непроходимые леса, чтобы погубить их. Повсюду слышались призывы взяться за оружие…

Всё произошло стремительно – прежде чем кто-то успел что-то понять, все верные Российской Империи мурзы были убиты!
Десять тысяч ногаев устремились к форпосту на реке Ее, который обороняла рота Бутырского пехотного полка. Солдаты отбили несколько атак и, вероятно, погибли бы, но Суворов, с самого начала предполагавший нечто подобное, держал поблизости значительные силы. На помощь прискакал эскадрон князя Кекуатова, позднее подоспели два пехотных полка. Началась страшная рубка - кочевников загнали в болотистую реку. В припадке бессильной злобы этот полудикий азиатский народ принялся за самоистребление – прижатые к реке ногаи, на глазах у русских пехотинцев, резали глотки своим женам, а младенцев швыряли в воду....

Не попавшие под эту резню ногаи бежали всем скопищем за Кубань, где черкесы, забыв старую вражду, обещали помощь. Но, «по счастливой случайности по-суворовски», на скопище готовых к походу ногаев наткнулся отряд из трех казачьих полков. Терять момент никто не собирался, и ногаи были внезапно атакованы и наголову разбиты....

Но мятеж не думал затихать, и теперь охватывал уже все без исключения ногайские орды. Перебив символические русские гарнизоны, присутствовавшие на восточных берегах Чёрного моря, как «эффект – «мы здесь»!» ногаи, соединившись с желающими кого-нибудь пограбить черкесами, двинулись на Ейск, рассчитывая сходу взять город. Крепость ощетинилась пушками и мушкетами, и успешно отбивала штурмы в течении трех дней, после чего противник, сняв осаду, стремительно отступил за Кубань....

Суворов не был бы Суворовым, если бы пустил все на самотек. Призвав казаков, полководец перешел Кубань, и уже на рассвете 1-го октября 1782-го русские наткнулись на большой ногайский стан. В двенадцати верстах от границы тогдашней Российской Империи началась редкая в жестокости и напряженности битва! Донские казаки не щадили никого – пленных попросту не брали! Весь неприятель был перебит, за исключением небольшого количества ногаев и черкесов, всё-таки успевших сдаться в плен регулярным частям....

Это ДЁЙСТВО (!!!) навела панический, животный страх на все Закубанье! Даже крымские татары, не имевшие никакого отношения к происходившему, в ужасе бежали в Турцию, в результате чего Крым оказался практически полностью очищенным от татарского присутствия. Хорошо это или, плохо, с позиций сегодняшнего дня.... решать форумчанам...!

[efan81]

Тем временем жизнь на Кавказе продолжалась. Бурлящая, бьющая ключом жизнь, соваться в которую даже в составе хорошо вооруженного крупного отряда всегда было небезопасно.
Но всему суждено меняться – и личность, которой было суждено эти изменения принести, оказалась ничуть не менее интересна, чем самые отчаянные и харизматичные горские султаны, старшины и ханы. Всех переплюнул загадочный человек, известный истории под именем Шейх-Мансур!...

В высшей степени загадочная личность!
Он привнес на раздираемый вечными склоками и междоусобицами Кавказ тот самый магический элемент, который, пусть и на время, но объединил племена и тейпы ради цели, предполагавшей нечто большее, чем кратковременный грабеж кого попало. Этот человек разработал понятное и непротиворечивое политически-религиозное учение, которое под знаменем священной войны – газавата – позволило создать реальную угрозу господству и медленному, но неуклонному продвижению России на юг. Угроза эта, как мы еще увидим, не умрет, а через десятки лет после поражения Мансура возродится в еще более опасном и злобном виде.
Человек, первым в истории объединивший разрозненные горские племена под знаменем веры, был, наверное, самым таинственным персонажем кавказских войн. Его биографии позавидовал бы сам Остап Бендер. Жизнь Шейха-Мансура дает разгуляться и фабуле, и подробностям – ТАКОГО никакой Сабатини не придумает...

[efan81]

Итак, ШЕЙХ МАНСУР!

В XVIII веке в Италии, Монферрате, родился некто Джованни Батиста Боэтти, сын нотариуса. Желавший сыну степенной, сытой жизни уважаемого человека, отец отправил пятнадцатилетнего отпрыска изучать медицину. Но неспокойный нрав и тяга к приключениям не дали Боэтти сидеть спокойно, и уже скоро он убежал в Милан, чтобы завербоваться там в солдаты. Впрочем, военная служба опротивела молодому человеку еще быстрее, и уже через два месяца парень, дождавшись удобного случая, исчез из казарм, чтобы направиться в Богемию. После этого Джованни отметился рядом странствий и мытарств, в итоге попав в Рим, где и поступил в монахи Доминиканского Ордена. Но и тут Боэтти не сиделось спокойно – после недолгого увлечения все еще живыми среди монахов идеями знаменитого Савонаролы наш герой переключился на романтику стран Востока. Джованни умело использовал первую же возможность, добившись назначения миссионером в Мосул. Впрочем, даже туда без приключений монах добраться не смог – в Венеции произошел случай, говорящий о Боэтти куда больше, нежели любые пустопорожние рассуждения. Там он попал в тюрьму за драку с проститутками – по версии самого монаха, за проповеди к этим заблудшим душам, что ушли от Бога, погрязнув в грехе и распутстве. Версия девиц легкого поведения оказалась куда прозаичнее: не заплатил.
Случился крупный скандал, и Боэтти с позором выслали из города. Наш герой с грехом пополам все же добрался до Кипра, чтобы попасть уже в турецкую тюрьму – неосторожно сказал что-то про Магомета. Но и оттуда эта расчудесная личность умудрилась каким-то образом сбежать.
Добравшись до Сирии, он проповедовал в Алеппо. Пламенные речи привлекли к харизматичному миссионеру множество кающихся грешников, и особенно грешниц.
Последнее вызвало понятные чувства у местного Францисканского Ордена, который и написал донос. В итоге Боэтти изгнали из монастыря, и парень начал жизнь обычного бродяги.
В постоянных, полных тревог и лишений скитаниях по Востоку, Джованни познал Исламский мир во всех его тонкостях. Авантюрист понял – мусульмане слепо пойдут за любым человеком, который будет достаточно харизматичен, чтобы поднять их во имя Пророка, и человек этот будет абсолютным повелителем разъяренной толпы фанатиков, готовой смести с дороги что угодно и кого угодно.
Постоянное нахождение в кутузке и превратности бродяжной жизни многому научили некогда непоседливого юношу – теперь Боэтти отлично понимал, чем рискует, и подошел к делу основательно.
Первым делом был посещен Константинополь. Затем – Трапезунд, Эрзерум, Карс, Ардаган, Тифлис и так далее. Будущий предводитель мусульман тщательно изучал страны, укрепления городов, коммуникации – занося все это на бумагу, он составлял детальный план чисто европейской военной кампании на диком Востоке.
Оставалось познать ислам. Через Дагестан Боэтти пробрался в Персию, а оттуда – в Багдад, где наизусть выучил Коран, да так, что даже местные духовные лица не могли сравниться с молодым европейским энтузиастом. Но Джованни не изменял старой привычке, попутно ведя подробнейшие записи относительно системы укреплений города. Это заметили, и небезосновательно обвинили нашего героя в шпионаже. Закованный в цепи, он был доставлен в Константинополь, где Сардинский консул с трудом добился его освобождения.
Так или иначе, турки отнеслись ко вчерашнему арестанту с подозрением, организовав за ним слежку. Переодевшись в армянина, наш герой бежал в Европу. Там он занялся осмотром арсеналов и пушечно-оружейных заводов, заключая контракты на поставку амуниции для будущей кампании.
Откуда деньги? Боэтти долгое время искал средства для экспедиции в Петербурге, предлагая самому Потемкину план завоевания Константинополя. Однако граф был продуктом блистательной Империи и искренне презирал дух авантюризма и бродяжничества. Джованни, разумеется, получил отказ. Тогда наш герой нашел богатого армянина из Скутари, который легко поддался харизме Боэтти. После завершения всех приготовлений Джованни начал свою сказочную комбинацию вместе с новым спонсором и тремя столь же авантюрно настроенными европейцами,
1785-й год, курдистанский город Амадия. Наш герой появляется там одетым во все белое, с зеленой чалмой. Все детали костюма тщательно подобраны, все слова заучены, все мосты сожжены. Харизма, доскональное знание ислама и психологии местного населения приведены в полную боевую готовность.
Джованни Боэтти вложил в дебют все мастерство – пара ловких психологических трюков, природное обаяние и терпеливое следование плану, и в подчинении авантюриста уже девяносто шесть человек. С одной стороны, для первого появления – неплохо. С другой – пока что это больше походило на шайку разбойников. Тем не менее, Джованни, не падая духом, отправился завоевывать мусульманский мир.
В первом же встречном селении Боэтти собрал жителей, чтобы объявить им о своем божественном посланничестве. Признавшие Пророка были тут же зачислены в ряды воинства Джованни, остальных быстро и без особых прелюдий поубивали. Способ такой рекрутчины по деревням оказался настолько действенным, что к первому городку, располагавшему укреплениями – Битлису – новоявленный «пророк» подступил уже во главе армии в несколько тысяч человек. Бывший монах отлично знал театр военных действий, слабые и сильные места городов, и Битлис быстро взяли решительным штурмом. Турецкий гарнизон был перебит, а город быстро разграблен вчерашними селянами. Очень быстро слава Боэтти распространилась на весь Курдистан, и крайне напуганное население сдавало города без боя. Впечатленные успехом, местные прозвали пророка «Мансуром», то есть победоносным.
Шейх-Мансур употребил весь талант на то, чтобы объединить горские народы посредством своего религиозно-политического учения. И тут нас интересуют не столько военные действия против его полчищ, сколько последствия использованной и разработанной им доктрины.
«Протомюридизм», освобожденный Шейх-Мансуром, оказался джинном, выпущенным из лампы – последствия деяний этого честолюбивого, жаждущего только власти – какое там золото! – человека, Россия ощущает до сих пор, и до сих пор силы, освобожденные им, таят в себе величайшую опасность.
Что же до военных действий против «Мансура», то тут не было ничего особенного или необычного для Кавказа, за исключением того, что ему на короткое время удалось добиться практически невероятного, идя с курдских земель на север, он объединил невероятное количество горских племен под флагом религиозной войны….
Дальше все было типично для таких восстаний – резкий старт, первоначальная неудача в усмирении бунта, чудом спасшийся из засады ничем не выделявшийся унтер-офицер Багратион, героическая оборона Кизляра русскими, а потом – поражения новоявленного «пророка», следующие одно за другим.
В столкновении с военной машиной сильной европейской Империи харизма и знание обычаев дикарей уже не помогали, и в итоге, оставшийся с немногочисленными сподвижниками, Шейх-Мансур бежал в неприступную Анапу.
Позже, в 1791-м году, русские все же возьмут крепость – в числе прочего, им достанется и бывший пророк. Дни свои авантюрист закончит в Соловецком монастыре. Там «несостоявшийся завоеватель Константинополя и Кавказа» в письмах искренне просил прощения у престарелого отца в Италии.
Что же до продуктов мыслительной и организационной деятельности «Шейх-Мансура», то бурная «Одиссея» этого итальянца еще будут стоить России напряженной борьбы и обильных потоков крови.

[efan81]

КАВКАЗ ПОСЛЕДНИХ 10 ЛЕТ ВЕКА ОСЬМНАДЦАТОГО: УСПЕХИ ПРОВАЛЫ...

Неотвратимая поступь русского сапога на Кавказе была костью в турецком горле. Османы понимали, к чему все идет, и, стремясь предвосхитить события, сделали свой ход. Выбрав стратегически подходящую точку – поселение Анапа на восточном берегу Черного моря – турки в 1781-м году построили там крепость. Понимая, что это, возможно, последний шанс если не остановить, то хотя бы основательно замедлить продвижение русских, к делу они подошли основательно и денег не пожалели. Были приглашены французские инженеры, сделавшие твердыню практически неприступной.
Переоценить значение Анапы было невозможно – крепость была символом, одним фактом своего существования влиявшим на умы мусульманского населения Кавказа. В материальном же отношении она представляла собой базу для операций против России, являясь при этом желанным трофеем для любого высокопоставленного офицера Российской Империи. Важность этого пункта только возросла с присоединением к России Крыма и Таманского полуострова в 1783-м году – Анапа стала последним форпостом турок в Северном Причерноморье.
Едва началась Русско-турецкая война 1787-1791-го годов, как на эту твердыню было обращено самое пристальное внимание. Всего русские предприняли три попытки завладеть Анапой.
Первая (1788-й год), за предводительством генерал-аншефа Текелли (того самого, что ликвидировал Запорожскую Сечь), толком не успела начаться – истребляя недружественные Империи аулы, одержав ряд побед над скопищами горцев, генерал, подойдя к Анапе, трезво оценил свои силы и посчитал неразумным предпринимать штурм столь сильного укрепления при господстве неприятеля на море своими вымотанными войсками, истратившими почти две трети боеприпасов. Завершив поход, войска отошли за Кубань.
Некоторым горячим головам такой исход может показаться провальным, но Текелли был ПРАВ! Наиболее красочной иллюстрацией его правоты стал поход генерал-поручика Юрия Бибикова, предпринятый двумя годами позже.

Войска Империи на Кавказе состояли из двух корпусов – Кубанского и Кавказского. К концу 1789-го года сложилась неопределенная ситуация – Текелли умер, а прибывший на его место граф Салтыков через пару месяцев был отозван на пост в Финляндии. Петербург же не успел быстро назначить преемника, что имело в итоге катастрофические последствия. Оба соединения остались без вышестоящего начальства. Командующий Кавказским корпусом генерал-поручик Юрий Бибиков, человек неспокойный и авантюристичный, сразу начал испытывать сильную потребность выдвинуться, используя в качестве карьерной ступеньки манящую турецкую крепость.
Уже видевший себя главнокомандующим на Кавказе, Бибиков, воспользовавшись временным отсутствием единоначалия, предпринял поход на Анапу. В феврале 1790-го года его отряд в 8 000 человек перешел Кубань.
Спеша выслужиться перед Петербургом, Бибиков выбрал самое неудачное время для похода – раннюю весну. Войска ожидали ужасающие испытания: то приходилось целый день брести по колено в воде, то подвергаться воздействию горных метелей и вьюг, бушевавших по несколько дней подряд. Талые снега превращали ручьи в бурные реки, через которые надо было строить мосты для перевозки орудий, а внезапные заморозки предвещали увлекательное путешествие по обледеневшим скалам, куда на канатах втаскивались повозки и артиллерия.
Поначалу племена черкесов даже просто не могли поверить, что среди русских нашлись сумасшедшие, решившие организовать поход в такое время. Но, убедившись в происходящем, они тут же поспешили воспользоваться бедственным положением русского отряда и, усиленные турецкой артиллерийской батареей, организовали засаду в одном из тесных горных проходов. Тем не менее, выучка регулярной армии и решительность испытанных колониальных частей позволили русским наголову разгромить неприятеля.
Вопреки возражениям офицеров и генералов, Бибиков воспринял эту удачу как счастливое предзнаменование, продолжив движение к Анапе. Количество засад множилось – конный бой в стиле «бей-беги» происходил чуть ли не в каждой долине, из каждого ущелья почти гарантированно можно было получить ружейный залп, каждую высоту приходилось брать штурмом. Несмотря на тяготы, спаянные выучкой и военным братством войска продолжали двигаться, давно уже питаясь кореньями и сырой кониной.
21-го марта, после 42-дневного марша, состоявшего из бесконечной борьбы и тягостных лишений, русские вышли в долину, простиравшуюся до самой Анапы. Наутро повалил снег, занялась вьюга. Ударил такой мороз, что в лагере замерзло около двух сотен лошадей. Войска, в гробовом молчании построившись в колонны, двинулись к крепости.
Отряд разбил лагерь на расстоянии пушечного выстрела от стен Анапы. Какой-то отчаянный турок вызвался сделать вылазку и передать послание горским племенам – со свежей лошадью он имел неплохие шансы прорваться мимо измученных голодом и усталостью войск. Так оно и вышло. Как только обстрелянный изо всех стволов всадник скрылся в направлении гор, стало ясно – скоро стоит ждать атаки с двух сторон.
На следующий день из крепости вышло около полутора тысяч турок. Тут же со стороны гор на лагерь кинулась толпа горцев. Стоявшие в открытом поле русские сражались на два фронта – и одержали победу. На поле боя осталось шесть тысяч вражеских трупов, в основном, разумеется, черкесских. Неприятель в панике бежал.
Бибиков решил, что поймал момент, и с ходу отдал приказ штурмовать крепость. Идущие на приступ солдаты, которым победа казалась по-настоящему близкой, проявили такое рвение, что смешались с бегущими турками. Противник проигнорировал интересы бегущих и быстро запер ворота, щедро обдав и своих и чужих ружейно-пушечным залпом. Будь у атакующих лестницы – кто знает, чем бы все кончилось, но так как штурм был спонтанным, то лестниц не оказалось, и русские отступили, оставив под стенами крепости шесть сотен убитых. Зорко наблюдавшие с гор черкесы предприняли еще одну атаку, которая, к счастью, все же была отбита.
Не желавший отступать Бибиков сидел под стенами Анапы еще трое суток. В конце концов, после военного совета он понял, что взять крепость не удастся, и войска стали готовиться к отступлению. Турки же, завидев приготовления, не смогли удержаться и прислали в лагерь какого-то невольника, который поднес пшеничный хлеб, посланный комендантом крепости, чтобы «….русский главнокомандующий не умер с голоду в дороге…». Можно себе представить зубовный скрежет в лагере императорских войск, сопровождающий эту дерзкую выходку, но ее пришлось оставить без внимания.
Разумеется, отступление сопровождалось еще большими лишениями. Выбрав самую короткую дорогу, Бибиков оказался перед быстрой и глубокой горной речкой, через которую лишь в одном месте был перекинут мост. По счастливой и, казалось, волшебной случайности, русские захватили его быстрее, нежели горцы, изо всех сил спешившие к этому пункту, чтобы отрезать отступающий отряд. Чуть только последние люди перешли мост, как показались турки и горцы. Взрывать сооружение было уже поздно, и Бибиков развернул последние шестнадцать орудий.
Началась бойня. Целый час все орудия били картечью, и целый час черкесы с турками в неистовстве бросались вперед, заваливая несчастный мост трупами. Наконец, неприятель ослабил натиск, что позволило русским сжечь сооружение и продолжить отступать.
Тем временем, весна продолжалась...
Страдания Вермахта под Москвой кажутся оздоровительным лагерем по сравнению с тем, что приходилось перенести отряду – в одном месте пришлось сделать переход в четырнадцать верст буквально по горло в воде. Солдаты коченели от холода, падали замертво. Терпя все эти бедствия, отряд достиг Кубани, где его ждало жестокое разочарование. Глубокая и быстрая река разлилась, наполненная талыми водами, а течение было таким, что вековые дубы носились в ней, как щепки.
Между тем, отряд настигли горцы. К счастью, лишения и испытания не заставили русских пасть духом, и нападающие были встречены крепкой обороной. Днем солдаты отбивали черкесские атаки, а ночью мастерили паромные плоты из растущего вокруг камыша. Завершив строительство, отряд начал переправляться. Многие плоты опрокинулись, значительное количество людей и имущества утонуло. Русские не оставили на том берегу ни единого орудия – все они были спасены. Оказавшись на своем берегу, отряд мог вздохнуть спокойно...

Историки на редкость едины в оценке экспедиции Бибикова – со всех сторон это был полный и безоговорочный провал. Из восьми тысяч солдат вернулась половина, из которой тысяча была больна настолько, что вскорости умерла. Все опухли от голода, солдаты и офицеры лишились всего имущества – даже формы – и вернулись домой в изодранных рубахах, босые, не имея даже нижнего белья (все оно сгнило прямо на людях).
Екатерина II была крайне разочарована самодеятельностью командующего. Бибиков, безусловно, храбрый, но легкомысленный, был отправлен в бесславную отставку, где и умер в безвестности в 1812-м году. Отряд же, отличившийся редким мужеством и крайней выносливостью, был поголовно награжден серебряной медалью с надписью «За верность».
Какое-то время казалось, что неприятности русских только начались. Турецкий командующий Батал-паша спешил использовать момент и разбить то, что осталось от Кавказского корпуса после авантюры Бибикова. Затем планировалось ворваться в южные земли России, распространяя мятеж среди мусульманского населения Империи вплоть до самой Сибири. Все усугублялось тем, что назначенный Петербургом единый командующий «на линии» генерал-аншеф де Бальмен прибыл в войска больным, чуть ли не при смерти.
В сентябре 1790-го года турки вышли к Кубани. Весь Кавказский корпус, спешно укомплектованный кем и чем попало, как можно быстрее устремился навстречу Батал-Паше, набравшему, по оценкам историков, от 40 до 50 тысяч солдат. Однако, вследствие разлаженности действий, русские двигались порознь, тремя отдельными отрядами. На один из них, которым командовал генерал Герман, и пришлась вся сила турецкого удара.
У Германа было всего лишь 3500 солдат и 6 орудий, но инициатива и решительность позволили, сделать, казалось бы, невозможное: 30-го сентября 1790-го Батал-Паша был наголову разбит, причем потери русских составили всего лишь 150 человек. Оставшиеся силы неприятеля, мечась по театру военных действий, столкнулись с Кубанским корпусом Розена и были окончательно разбросаны, рассеяны и беспорядочно бежали в сторону Анапы.
Этот разгром мгновенно сгладил все моральные последствия провала Бибикова, и на Кавказе начали готовиться к третьему походу на Анапу. Главнокомандующим был назначен граф Гудович, который с армией в 20 000 человек взял твердыню. Потери были велики – 2000 убитых, 2500 раненых, но кость в горле наконец-то была ликвидирована.
Турецкий гарнизон подвергся уничтожению, за исключением небольшого количества пленных, куда входил и печально известный Шейх-Мансур, а жителей переселили в Крым. Укрепления взорвали или срыли, город сожгли. Дабы не заниматься поддержанием коммуникаций в этот абсолютно обнулённый населённый пункт, русские вернули анапские руины и пепелища Турции уже после окончания войны...

[zeep]

efan81 , спасибо тебе! Очень интересно, и для меня это такие исторические дебри, до которых никогда не доходили "руки" дальше Лермонтова), и оно было непонятно с чего вдруг..

[efan81]

Спасибо, zeep!...

ПРОДОЛЖИМ!

на заре XIX века последовала война с Персией, в результате которой русские вновь овладели Баку и Дербентом...
Как и в случае с Азовским походом Петра, результаты этой кампании были опять бездарно спущены в унитаз смертью Екатерины II и целенаправленной политикой занявшего императорский престол Павла I, опять-таки отдавшего Юго-запад Каспийского побережья обратно в распоряжение Исфахана, позволив тем самым личным чувствам относительно матери повлиять на государственные дела.
Впрочем, Павел процарствовал недолго, а новый император Александр I возвратил опальных фаворитов своей бабушки на государственные посты. Среди них особо выделялся Павел Цицианов, в 1802-м году назначенный главнокомандующим русскими войсками в Грузии.
Закаленный в турецких и европейских войнах, Цицианов обладал редким мужеством и энергией, имел сильные организаторские навыки и способность договариваться по-хорошему - а если не помогало, то по-плохому(!) - удивительно уживавшуюся с некоторым высокомерием к полудиким племенам. Он один за четыре года сделал на Кавказе больше, чем все предшественники за десятки лет до этого!!!

Цицианов происходил из древнего грузинского рода. В силу этого он понимал мотивацию и ход мысли соплеменников, что, разумеется, позволяло успешно на них влиять. Пройдя через институты Империи и подвергнувшись сильнейшему влиянию русской культуры, этот человек абсолютно искренне проникся цивилизаторскими идеями, считая объединение под властью Петербурга благом, как для грузинских народов, так и для Империи, делу которой он служил со всей беззаветностью и силой своей искренней и горячей души!!

Грузия была раздроблена на несколько княжеств, внутри которых также царили интриги и распри. Состояние, в котором находилась эта группа православных народностей, более чем устраивало Персию, столетиями разорявшую и жгущую эти земли. Теперь же с приходом и воцарением России на этих землях и этому приходил конец!..

В этом, полном интриг мелких правителей и их козней месте, следовало навести порядок. Для этого Цицианов добился разрешения Петербурга на выдворение из страны членов грузинской царской семьи, которые всегда с радостью пользовались помощью Империи, но при этом с собственной властью расставаться, разумеется, не собирались...

Среди списка приговоренных к высылке была и царица Мария, близкая родственница Цицианова. Мера была жестокая, но необходимая – распутывать клубок интриг и заговоров означало безнадежно в них завязнуть. Этот узел стоило именно без жалости рубить. Вдовствующая Мария спала и видела на грузинском престоле или себя, или одного из сыновей. Поэтому, когда ее, притворяющуюся больной, пришел арестовывать посланный Цициановым генерал Лазарев, ярости женщины не было предела. Генерал уже собирался покинуть комнату, чтобы организовать выдворение царицы силой, как ее сын и дочь с кинжалами напали на офицера, которого генерал оставил для охраны пленницы. Лазарев подбежал к ложу, умоляя Марию остановить детей, но получил смертельный удар спрятанным в постельном белье кинжалом!..

Эти события взбудоражили весь Тифлис, а затем и Грузию.
Цицианов отреагировал молниеносно – царица и большая часть семьи были высланы в Россию как обычные преступники!
Дальше командующий занялся внедрением новой системы управления. Лучше любых рассуждений о ней скажут слова самого Цицианова, адресованные Александру I:
- Страх и жадность – это две вещи, которые лежат в основе всего происходящего здесь, – писал он императору. – Эти люди понимают только силу, а их правители – храбрость и деньги, на которые можно нанять себе в войска дагестанцев. Именно поэтому я предпочитаю новую систему управления страной, и вместо того, чтобы платить дань местным правителям в виде субсидий и подарков, чтобы смягчить манеры горцев, я намереваюсь их самих заставить платить эту дань!
Золотые слова!
На территории Грузии имелось бесчисленное количество мелких татарских и проперсидских ханств, с которыми теперь вели совершенно другой разговор.
- …Разумно ли, – писал Цицианов одному из ханов, – если вдруг муха захочет вступить в переговоры с орлом? Одна ваша пуля не убьет и пяти человек, а вот одна моя пушка сметает с лица земли тридцать за один раз…!
Те, кто этим доводам не внимал, имели возможность проверить на себе эффективность действия тех самых пушек и один за другим перемалывались военной машиной Империи!
Цицианов следовал по грузинским окрестностям, присоединяя одно ханство за другим...
Разумеется, это вызвало реакцию Персии, которая посылала войска на театр военных действий. Однако, не сумев эффективно противостоять даже крошечным отрядам русских - сюда же относится знаменитый подвиг Карягина, например - персы стыдливо ретировались...
Как и пристало волевому, решительному и непобедимому в бою колониальному командующему, Цицианову было суждено погибнуть от очередного азиатского бесчестья...
Собравшись присоединить к Империи Баку, тем самым укрепляя господство России на Каспийском море, наш герой в своей обычной манере проинформировал Хусейна Кули-хана, что скоро явится к нему с твердым намерением взять город. Перейдя границу владений Хусейна 30-го января 1806-го года, Цицианов в категорической форме потребовал сдачи столицы. Хусейн притворился, что подчиняется, и назначил церемонию вручения ключей от города на 8-го января. Русский главнокомандующий в сопровождении символического эскорта приблизился к стенам, где был встречен старейшинами, передавшими ключи. Те сделали вид, что им важны лишь гарантии безопасности для хана, чтобы тот лично смог увидеться с Цициановым. Получив эти гарантии вместе с ключами, дабы Хусейн смог вручить их лично, старейшины вернулись в город. Спустя некоторое время хан выехал из ворот в сопровождении большой группы телохранителей. Главнокомандующий вышел вперед в сопровождении лишь князя Еристова и одного казака, но не успели они пройти и нескольких шагов, как люди хана набросились на русских, стреляя на ходу из пистолетов!!!
Через минуту все было кончено – Цицианов был убит сразу же, за ним последовали и остальные члены эскорта. Орудия крепости открыли огонь по русскому войску, и генерал Завалишин, к которому перешло командование, растерявшись, скомандовал отступление. Императорское войско в мрачнейших мыслях отошло по Каспию на север. Самому же Цицианову отрубили голову и руки, отослав в Тегеран как ценный трофей. Останки прославленного командующего отбили лишь в 1811-м году, когда войска Империи все же взяли Баку. Тело со всеми почестями захоронили в Тифлисе...

[efan81]

Гибель Цицианова произошла в крайне неподходящий момент – в обретенных провинциях начался хаос!
Грузинские князья вновь пытались плести интриги, мусульманские ханы стали лелеять мечты о независимости, а Турция и Персия были тут как тут к услугам любого, кто замышлял дело, шедшее во вред России. Ни в коем случае нельзя было терять динамику – требовалось показать ханам, что Империя со смертью Цицианова вовсе не потеряла способности продвигаться дальше, и для этой цели был предпринят поход на Дербент, который возглавил генерал Глазенап. Однако для этого получалось выделить лишь небольшую часть войск – остальные, учитывая накаленную обстановку, были нужны в уже завоеванных ханствах для их удержания. Русские осознавали свою слабость, и план похода держался в строжайшем секрете. Достигнув условно дружественных Тарков, Глазенап пошел на чисто азиатскую хитрость! С кем поведёшься, как говорится...
Дело в том, что в те дни шамхал Тарковский носил чисто номинальное звание генерал-адъютанта на службе Империи – следствие одной из подачек и попыток привязать этого князька к России. Теперь же был шанс блестяще использовать это назначение....

Хорошо понимая падкий на лесть характер местных царьков, Глазенап притворился, что считает шамхала высшим офицером, обратившись к нему с докладом. Расчувствовавшийся от осознания собственной важности и разувшейся от непомерности ЧСВ, последний устроил пир в честь генерала и его свиты и, предложив им для развлечения свой гарем(!), согласился принять участие в кампании!!!
Мало того, шамхал развил такую деятельность, что участие, собственно, русских в присоединении Дербента было чисто номинальным. Зная, что правитель Дербента, шах Али, не пользуется популярностью среди населения, шамхал тотчас выслал туда своих эмиссаров, которые с энтузиазмом принялись разжигать ненависть к социальной группе «шах Али и его приближенные». Делали они это настолько умело, что, едва имперские войска перешли границы ханства, как там началось восстание, и в результате столица была сдана без боя. Так, 22-го июня 1806-го года Дербент в последний раз - и окончательно(!) - попал в руки русских.

Тем не менее, остаток года прошел крайне неважно – имперские владения на Кавказе преследовали всевозможные напасти, начиная со вспышки чумы и заканчивая восстанием осетин и персидской армией в 20 000 штыков, двинувшейся к границам Империи. Однако от всех этих проблем удалось кое-как отбиться....
К тому же, началась очередная война с Турцией, не повлекшая, впрочем, особых изменений – разве что почти без сопротивления взяли Анапу, уже давно ставшую для турок чемоданом без ручки – и нести уже толку нет и бросить жалко. В конце концов, по результатам войны Анапу отдали России...
Дальше стало хуже!
От неумелого руководства престарелого Гудовича, который в силу возраста и изменившегося характера - попросту говоря, из-за зазнайства и снобизма(!) - уже давно не являлся тем Гудовичем, что когда-то брал Анапу, все шло наперекосяк. Штурмы проваливались, войсковые экспедиции попадали в один переплет за другим – разгрома не происходило лишь по причине редкого героизма и давней привычке русских в подавляющем меньшинстве громить персидские, турецкие и горские скопища...
Но самое страшное было в том, что после череды провалов слава русского оружия уже не блистала, и те, кто вчера бы не осмелился выступить против Империи, сегодня считали это вполне осуществимым. Гудович, отправился в отставку, и прибывший на его место граф Тормасов смог улучшить положение. Русские вновь одерживали стратегические победы, но впереди уже маячил 1812-й год!
Войну с Наполеоном предвидели как в Петербурге, так и в Стамбуле с Тегераном. Первые ослабляли кавказские армии, тайно перебрасывая полки к европейским границам, а вторые, забыв о многочисленных противоречиях с третьими, решили использовать возможность пощипать Россию в тяжелые для нее времена....
Летом 1811-го года турки и персы наконец-то смогли выработать общий план действий и выступили на Гюмри. 30-го августа они встретились у Магасберда (территория нынешней Армении). Все расстроил малопредсказуемый эпизод – правитель Магасберда, тайно ненавидевший турок, подкупил какого-то курда - по понятным причинам также не питающего теплых чувств к османам, что сегодня мы прекрасно видим(!) - который во время джигитовки разрядил ружьё в турецкого командующего. Умирающего отправили в Карс, войска пошли следом и были распущены. Затем начался форменный азиатско-феодальный цирк – стали уходить прочие турецкие и персидские вельможи со своими людьми, и армия развалилась. После этого последовал дерзкий рейд Котляревского на крепость Ахалкалаки, которая была взята внезапным штурмом. С потерей этого стратегического пункта дальнейшие усилия неприятеля на этом направлении были бесполезны, позволяя на время забыть о Грузии.
Петр Котляревский (1782-1851), генерал от инфантерии, герой русско-персидских войн! По-настоящему тяжелым для нашего истинно русского ГЕРОЯ оказался следующий, 1812-й год.
В воздухе витал запах большой войны в Европе, что ставило крест на любых попытках запросить подкрепления. Все это подвергало испытанию моральное состояние войск и в то же время воодушевляло неприятеля. Этот год для русских на Кавказе оказался годом цепкости и стойкости, годом отчаянного вгрызания в землю, годом храбрости, решительности, и годом чудес!
Все началось со вторжения персидской армии в Карабах. С самого начала триумфы сопровождали только неприятеля – в частности, капитан Оловянников, ставший командиром Троицкого полка после гибели в бою всех вышестоящих офицеров, сдался вместе со знаменами – случай в истории русской экспансии на Кавказ почти что беспрецедентный!
Это не могло не воодушевить персов, на деле разрушивших миф о непобедимости русских....
Дальше – хуже!!!
В январе последовало открытое восстание в Грузии, недовольной новыми порядками. Начавшись с убийства русских офицеров, оно разгоралось все сильнее и сильнее, дойдя до засад на драгун и зверского истребления целых гарнизонов. В конце концов, в феврале пять тысяч турок предприняли яростную попытку штурма Ахалкалаки, но были отбиты с большим уроном. Все эти проблемы решались крайне малыми силами, которые, кроме того, приходилось распылять. Главнокомандующий Паулуччи метался по театру военных действий как бешеный, спешно сбивая бушующее пламя там, где оно было сильнее на данный момент.
Такой вынужденный образ действий не позволял погасить огонь полностью, и, оставленные хотя бы на месяц без внимания, тлеющие угольки вновь разгорались с новой силой.
началось вторжение Великой Армии Наполеона!. Это вызывало отзыв с Кавказа энергичного Паулуччи – он был нужен в европейской части страны!
Вся полнота власти в регионе перешла к генерал-лейтенанту Ртищеву, командующему «северной линией» и Астраханской губернией. Ртищев разительно отличался от предшественников, не обладая ни твердостью, ни энергией. Новый командующий был человеком исключительной честности, но в делах с горцами это качество являлось скорее помехой. Он очень много времени уделял попыткам умиротворения местного населения, которые, впрочем, проваливались одна за другой.
Англичанин Джон Баддели, писавший о Кавказе, позволяет себе следующее высказывание о его политике:
«…Миротворческая деятельность, не подкрепленная жестокостью, в глазах местных жителей могла быть лишь проявлением слабости. А слабость у дикарей и полудикарей всегда вызывает лишь презрение…».
Показателен один случай. Ртищев вызывал ингушских старейшин в Моздок, чтобы отправить их домой, нагруженных подарками. Судя по всему, он думал, что это сделает горцев мягче, добрее и восприимчивее к доводам разума, однако результат вышел строго обратный. В ту же ночь гости, нагруженные подарками, напали ещё и на караван с багажом практически под носом у своего благодетеля и вернулись в родные аулы под одобрительные возгласы жителей, радующихся тому, как посланцы удачно облапошили "этих русских". Разумеется, такая политика, проводимая в течении четырех лет, повлечет за собой соответствующие последствия, но пока что не это было основной проблемой. За тысячи километров отсюда Империя отчаянно сражалась за само свое существование, одновременно находясь в состоянии войны с Персией и Турцией. Армия несла потери и становилась все слабее, а о подкреплении не могло быть и речи. Массово поднимались восстания племен, земля горела под ногами. Россия шаталась на обеих ногах, положение становилось отчаянным. Только отчаянием можно было объяснить Бухарестский договор, по которому Турция возвращала себе почти все, что потеряла на Кавказе за последние годы, а ее лучшие войска мирным путем занимали Анапу, Поти и Ахалкалаки...
Страшное для России время!
Произошедшее было сильным ударом – все усилия, кровь, пот и деньги были потрачены напрасно, весь героизм русских солдат ушёл впустую. Но продолжение войны могло привести к еще более худшим результатам, и уж лучше было закончить ее ТАК(!), нежели проиграть туркам с куда более худшей капитуляцией…
Теперь можно было заняться персами…
Последовала самоотверженная и героическая кампания Котляревского, о напряженности которой говорит хотя бы пример взятия крепости Ленкорани. Генерал издал приказ, в котором наличествовали слова «отступать некуда(!!!)», и русские двинулись на штурм. Потери были огромны – тысяча человек убитых и раненых, что составляло две трети отряда. Разумеется, оставшиеся на ногах и не думали никого щадить – все 4000 человек гарнизона были перебиты озверевшими солдатами, а сам Котляревский был найден еле живым среди кучи мертвых тел. Раны сделали дальнейшую службу невозможной, и генерал вышел в отставку. Обласканный невероятными для своего возраста (31 год) наградами, этот храбрейший и самоотверженный человек прожил еще 39 лет, ежесекундно ощущая сильнейшую боль от полученных увечий.
Весной 1813-го года последовал окончательный разгром персов полковником Пестелем и заключение мира, в котором Персия отказывалась от притязаний на Дагестан, Грузию и ряд мелких княжеств. Все это убавило желание грузин и племён Закавказья продолжать восстания, которые затухли сами по себе….
НО(!!!)
Не получившие, однако, должной взбучки со стороны Ртищева, горцы Северного Кавказа не обратили на уход своих персидских «спонсоров» никакого внимания. У них начался «золотой век» – щедро подкармливаемые робким Ртищевым, они, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться русскому командующему в лицо, высказывали ему формальные заверения в верности, чтобы уже через несколько дней устраивать набеги на города и станицы. Привозя домой подаренное и награбленное, удалые кавказцы радостно смеялись и чувствовали себя самыми счастливыми людьми на свете, к которым благоволит сам Аллах. Дома горца ждала послушная, податливая жена, тянувшая с помощью добытых в набегах рабов все хозяйство, вокруг скакали беспокойные дети, в изобилии плодившиеся в эти удачные годы – свидетельство завтрашнего благополучия. Ведь из каждого вырастет смелый и сильный воин, не знающий слабости и робости. Если сейчас они заставляют платить дань самого Ртищева, то завтра, когда их станет в несколько раз больше… кто знает, чего можно добиться? Может быть, они и есть то самое сильное и дерзкое племя истинных мусульман, которому суждено править неверными волей Всевышнего? Может, они и есть будущая раса повелителей, избранная Аллахом? Может, это то самое начало их рассвета?...
Возможно, нечто подобное, пусть и смутно, но ощущал средний горец, лениво развалившийся на домашнем ковре после очередного дерзкого и лихого набега....
Возможно, об отступлении и уходе думали и отчаявшиеся казаки, солдаты русских полков и даже некоторые офицеры, сжимая в руках закопчённые пистолеты и сточившиеся иззубренные сабли и палаши.
НО(!!!)!
Ход ИСТОРИИ(!) отменить было нельзя, время Ртищева неминуемо подходило к концу...
Начался 1816-й год...
Наступало ЕРМОЛОВСКОЕ ВРЕМЯ (!!!).

[efan81]

Столетиями все в образе жизни горцев вертелось вокруг грабежей.
Горец всегда передвигался верхом, ездовыми способностями превосходя как среднего казака, так и регулярную имперскую кавалерию. Тщательно отбирая самых быстрых и выносливых лошадей, кавказцы добивались невероятных результатов – в жаркий летний день всадник мог преодолеть 150 верст, что для массового европейца в то время было недостижимо.
Горец ценил храбрость. Претендовать на хоть какое-то уважение мог лишь тот, кто регулярно ходил в набеги. Вооруженная часть общины делилась на «князей» и «узденов», гордость которых состояла в грабеже и захвате пленных. Те же, кто подобным не занимался, работали в поле и пасли скот – как на них, выполняющих честную работу, смотрели остальные горцы, сообщать излишне. А у чеченцев с соседними племенами вообще не было разделения – землю обрабатывали немногочисленные рабы, а за домом ухаживали женщины. Более или менее зажиточные мужчины не выполняли вообще никакой работы. Дух этот не вытравлен из них до сих пор – труд кавказцы совершенно не ценят, искренне считая, что выполняющий честную и нужную работу всего лишь недостаточно ловок, хитер и энергичен, чтобы пристроиться в место, дающее зажиточную жизнь при минимуме (или единовременном максимуме) усилий.
Как следствие, горец был искусным воином, который тщательно продумывал все свои вылазки, на все сто используя особенности местности и социальные условия края. Тщательная подготовка, наблюдение, затем внезапный удар в самый неподходящий момент, и стремительное отступление с ценностями, рабами и красивыми девушками под мышкой.
Казак же, хоть и перенял у горцев малозначимую атрибутику, образ езды, седла, одежду и прочую мелочь, по-прежнему представлял прямую противоположность. Этот отчаянный, свободолюбивый поселенец занимался и сельскохозяйственными обязанностями, и войной. В среднем, казак обладал худшей подготовкой, худшим оружием, худшими лошадьми. Казак не располагал инициативой, все время играя в обороне, и каждую секунду ожидал нападения. Работа и опасность были извечной судьбой казака.
Как же русским удавалось громить многократно превосходящие числом партии таких умелых воинов? Разумеется, причиной этого была дисциплина – поначалу идущая от европейской, а затем и, если взглянуть более узко, имперской военной традиции. Однако, одной дисциплины тут мало – совершенно ясно, что против множества маленьких общин, живущих за счет грабежей и набегов, безынициативная оборона не спасет – хитрый и активный противник всегда найдет слабое место, чтобы нанести удар, а после безнаказанно уйдет с богатой добычей.
Нет, «крепость Кавказ» следовало брать постепенно, но не ослабляя нажима. В таком завоевании следовало избегать половинчатых мер вроде поддержки наиболее лояльного России местного правителя – нет, он все равно предаст и будет своевольничать. Крепости и редуты (а не подкупы наиболее авторитетных горцев) служили бы цели закрепления достигнутых успехов, но основную роль стоило отвести постепенному, но неотвратимому наступлению, которое, рывками выбивая у врага почву из-под ног, медленно, но верно делало бы Кавказ не землей свободных душой и телом, не фронтиром, но очередной провинцией Империи. Тут все бы регулировалось не законом гор, но законами царя, образом жизни и действий безликой, титанической государственной машины, которая рано или поздно перемолотит в пыль все пестуемые и обхаживаемые мечты своенравных туземцев.
И в 1816-м году в этот край было суждено прийти человеку, который это понимал, и имел все моральные, физические и профессиональные качества, чтобы заложить основы грандиозного дела, основы понимания проблемы....

АЛЕКСЕЙ ЕРМОЛОВ!!!

[efan81]

Алексей Ермолов (1777-1861), генерал от инфантерии, наместник на Кавказе (1816-1827)!

Алексей Ермолов начинал под руководством Суворова, который лично выдал нашему герою первую награду – Георгиевский крест за героизм, проявленный при штурме предместья Варшавы - Праги. Ермолову в это время было всего 16 лет. Затем, исключая кратковременную опалу при императоре Павле, он постоянно присутствовал на европейских и кавказских войнах России. Уже в 1807-м году полковник Ермолов видится одним из самых талантливых и храбрых полководцев своего уровня. Отечественную войну он закончил героем, побывав начальником штаба у Барклая де Толли. Ермолов проявил себя инициативным спасателем ситуации в ряде критических моментов, постоянно принимая командование, когда это было необходимо.
На Кавказ пришел опытный, практически не вылезающий из военных кампаний человек, четко понимающий, что он собирается делать. Находящийся в самом расцвете сил, обладающий свирепым видом и недюжинной физической силой, этот непревзойденно мужественный и решительный генерал знаменовал собой разграничительную линию между прошлым Кавказа и его будущим.
Местное население могло сколь угодно сопротивляться, сколь угодно портить жизнь русским, но, начиная с пришествия Ермолова, временам былой вольницы приходил конец. И чем яростнее было сопротивление горцев, тем неотвратимее становились перемены – пусть и не сейчас, пусть не в ближайшем будущем, пусть с перерывами. Но именно в результате деятельности этого генерала то, что произошло с Кавказом впоследствии, приобрело характер судьбы!

Как человек же, Ермолов был откровенно симпатичен – постоянно смотря сверху вниз на бюрократов, придворных интриганов и высшие чины, он был воистину боготворим подчиненными. Для него скромный, незаметный солдат был другом и братом – генерал общался с простыми пехотинцами, как с товарищами по оружию, пытаясь влезть в их шкуру, регулярно приходил, когда солдаты собирались вокруг костра, беседовал с ними, шутил, и так далее. Когда это было возможно без ущерба для дела, Ермолов щадил солдат, как ни один генерал – проявляя постоянную заботу, участие, деля со своими людьми все лишения, он добился того, что кавказские войска буквально молились на своего командующего – одно его имя действовало, подобно магическому заклинанию, вознося боевой дух на новую высоту...

Также помнят его методы – жестокие, но, с позиции человека цивилизации, имеющего дело с дикарями, справедливые. Впрочем, основная заслуга этого человека состоит в ином, а именно, в самой философии отношения к этому вечно бунтующему региону. Именно он привнес в русскую политику на Кавказе идею, что этот регион должен стать неотъемлемой частью Империи, именно он настаивал и утверждал на деле, что слово русского чиновника священно, чтобы местные верили в него больше, чем в Коран. Именно он положил начало административному, военному и моральному порядку, который в итоге приведет к усмирению Кавказа в рамках Российской Империи. Именно этому Ермолов и посвятил свою душу и своё сердце!..

Прибыв в Тифлис 10-го октября 1816-го года, генерал обнаружил множество вещей, которые ему решительно не понравились. Письма Ермолова в этот период пропитаны недоумением – как же вышло, что так мало сделано для утверждения власти Империи в ее же владениях? Он бы тут же рьяно взялся за дело, но пока что имел недвусмысленное поручение императора совершить посольский визит в Персию.
Стоял вопрос о статусе множества ханств, отторгнутых от Персии в результате последней войны – на их личное посещение Ермолов потратил почти год, везде внимательно изучая и запоминая все мало-мальски значимые особенности. Наконец, в июне 1817-го года генерал встретился с персидским шахом, и блестяще выполнил задачу – все ханства остались за пределами персидской юрисдикции.

Эффект слов генерала усиливался сообразно влиянию силы личности и харизмы....
"…мрачный вид всегда отражал мои чувства, – писал Ермолов позднее, – и, когда я говорил о войне, то производил впечатление человека, готового вцепиться зубами в горло своего собеседника. К несчастью для них, я заметил, как это им не нравится и, следовательно, когда доводов разума было недостаточно, я прибегал к впечатлению, которое производила моя мощная фигура, громкий голос и вид дикого зверя. Ведь они были уверены, что тот, кто умеет так громко кричать, имеет на то все основания. Когда я говорил, персы, казалось, слышали не только мой голос, но голоса ста тысяч человек...".

В конце концов, Ермолов, где-то глубоко в котором и правда текла татарская кровь, договорился до того, что является прямым потомком Чингисхана. Впечатлительный шах, видимо, воспринял это всерьез, с этого момента смотря на "потомка знаменитого завоевателя" с немалым уважением....

Все это в сочетании с обычными дипломатическими приемами обеспечило успех. Довольный результатом, Ермолов уже спешил обратно в Тифлис, уже твердо решив сделать из ханств русские провинции. Но сперва следовало заняться укреплением «северной линии» – горцы должны были всё-таки подчиниться....

Начать стоило с чеченцев – будучи некогда малозначимой народностью, теперь они, воспользовавшись отходом гребенских казаков за Терек и ослаблением власти кумыкских и кабардинских князей при Ртищеве, теперь обосновались и интенсивно плодились на узкой полоске земли между Тереком и Сунжей. Используя свой извечный прием, чеченцы притворялись друзьями или даже союзниками русских, на деле же занимаясь набегами и грабежом, предоставляя убежище русским уголовникам и дезертирам, а также служа исправной базой для более отдаленных племен, решивших совершить пару-тройку рейдов на "линию". Ермолов считал такое положение дел принципиально недопустимым....

"…Когда крепости будут готовы, – писал он императору, – я предложу негодяям, живущим между Тереком и Сунжей и называющим себя "мирными", определенные правила жизни и некоторые обязательства, которые дадут им ясно понять, что они являются подданными Вашего Величества, а не союзниками, как им мечталось. Если они подчинятся, как и должны, я выделю им необходимое количество земли, а остальную разделю между казаками и кара-ногайцами; если же нет, то предложу им уйти и присоединиться к своим сородичам-грабителям, от которых они отличаются лишь названием, и в этом случае вся земля будет в нашем распоряжении…".

Ермолов заложил основы для будущих дел, еще перед отъездом в Персию отдав приказ о заложении небольшой крепости на землях чеченцев. Последние, остро чувствуя, что былым денькам приходит конец, восприняли это, как личное оскорбление, и от их "миролюбия" не осталось даже и следа....
Генерал понял – нужно строить большую каменную крепость, которая не только станет базой для операций, но и одним фактом своего существования будет наводить ужас на местное население.
Собрав крупные силы, Ермолов выбрал удачный стратегический пункт, и заложил крепость "Грозная"(!).
Разумеется, чеченцы подобной идеи не оценили, и тут же перешли в состояние открытой враждебности. Лагерь обстреливали каждую ночь, и тогда генерал решил проучить разбойников. 50 тщательно отобранных солдат сделали вид, что оставили "без присмотра" пушку – как раз на закате, на видном месте. При этом ружья и заряженные картечью два десятка орудий были пристреляны заранее именно по этой полянке...
Разумеется, едва наступила ночь, как торжествующие чеченцы повыскакивали из своих нор, и захватили пушку – чтобы тут же попасть под мощный залп. Попытки вынести убитых стоили дорого – двести погибших и столько же раненых, брошенных на месте бойни, стали хорошим уроком для чеченцев, отбив на время охоту к ночным вылазкам...

Переоценить значение крепости "Грозной" было невозможно – тут находилась штаб-квартира императорских войск в Чечне, отсюда посылались экспедиции против разбойников, тут во времена Империи сохранялась оберегаемая и почитаемая жителями землянка, где жил великий генерал, и тут же находился его памятник. Снесенный в 1922-м году по решению Грозненского горсовета, памятник Ермолову был восстановлен лишь в 1949-м, на волне разбирательств КомПартии Сталина с чеченцами и ингушами относительно их очень и очень плохого поведения во время Великой Отечественной. После смерти Сталина были многочисленные попытки взорвать его или снести на законных основаниях, но до окончательной вольницы местные дорвались лишь в 1989-м году, когда несчастный памятник и снесли под всеобщие пляски и улюлюканье....

Однако все это будет потом, а сейчас туземцам было не до таких радостей! Завершив строительство "Грозной", Ермолов двинулся дальше, и построил крепость "Внезапную" - крепость напротив аула Эндери, пытавшегося сопротивляться еще Петру Великому...
Соединенная с "Грозной" цепью мелких укреплений, эта твердыня прикрывала Кумыкскую равнину, став на пути дагестанских племен. Построенная позже, в 1821-м году, крепость "Бурная" контролировала Тарки, замыкая цепь укреплений от Владикавказа до Каспийского моря....

Все это спровоцировало волнения в Дагестане – аварские ханы на время забыли давние распри, объединившись против русских. Осенью 1818-го года Ермолов выслал к берегам Каспия отряд под командованием полковника Пестеля с приказом занять ряд важных пунктов в уцмийстве Каракайтаг...
Пестель же - даром же "наполеоновец"(!) НО БУДУЩИЙ МЯТЕЖНИК! - надежд не оправдал, самовольно устремившись в столицу уцмийства, где и был окружен на узких улочках города превосходящим противником, не имя возможности использовать артиллерию. Благодаря усилиям полковника Мищенко и выучке и дисциплине солдат, отряду удалось отойти в Дербент, потеряв, тем не менее, 500 солдат и 12 офицеров. Дагестанцы же радовались, как дети, отпраздновав победу громадным пиром и не менее громадным салютом!...

Рано радовались – к ним уже подходил Ермолов с главными силами. Разоряя все на своем пути, он продвигался вглубь страны, ликвидируя одно ханство за другим. Успех был полным – сам Ермолов, когда-то начинавший в артиллерии, довольно констатировал ведущую роль орудий в этой кампании. Местами русские заходили в настолько отдаленные уголки, что их население никогда не слышало пушечной канонады. Первое впечатление, производимое звуками даже далеких выстрелов на умы и сердца горцев, генерал нашел в равной степени забавным и полезным...

К лету 1819-го года дагестанские ханы, наконец, осмелились попробовать отбить потерянное. Однако тут действовал заменивший Пестеля генерал-майор Валериан Мадатов, очень способный и инициативный офицер. Будучи по национальности этническим армянином и уроженцем Карабаха, он понимал местных жителей, как никто другой, и его действиям всегда сопутствовал успех. За лето Мадатову удалось не только сохранить завоевания прошлой кампании, но и, громя всех встречных и поперечных, присоединить к России ряд дагестанских ханств!

Тем временем чеченцы увели табун полковых лошадей – им следовало преподать жестокий урок. Для этого Ермолов выбрал крупный и богатый аул Дади-Юрт, процветавший за счет многолетнего грабежа, и отправил туда генерала Сысоева....
Тот должен был приблизиться к аулу, окружить его, и заставить жителей отойти за Сунжу. В случае отказа, в котором никто не сомневался, следовало взять Дади-Юрт штурмом и перерезать там всех – от младенцев до стариков!
15-го сентября 1819-го года войска приблизились к аулу....
Шесть рот Кабардинского полка и 700 казаков при шести орудиях приблизились к поселению, и, расположившись боевым порядком, стали ждать ответа. Как только тот был получен, войска двинулись на приступ. Завязалось ожесточенное сражение – каждый дом представлял из себя каменное укрепление, разбивать которое приходилось орудийным огнем. Затем следовала штыковая, и так повторялось до победного конца. Ожесточение обеих сторон росло с каждой секундой – чеченцы, видя неизбежность поражения, убивали своих жен и детей прямо на глазах у солдат, наиболее неадекватные женщины сами закалывались ножами или бросались в горящие дома, погибая там. Резня продолжалась несколько часов. В результате было уничтожено все население Дади-Юрта, за исключением 14-ти раненых до потери сознания мужчин, и 140 женщин и детей, взятых в плен, когда оборона пала – женщины на коленях молили о пощаде, и солдаты не выдержали. Также в ауле была захвачена богатая добыча – все добытое в набегах горцы тащили сюда....

Следующей была Акуша – конфедерация воинственных дагестанских племен. В поход выступил сам главнокомандующий при девяти батальонах и множестве орудий. Мадатову было приказано выйти из Каракайтага на помощь. Сразу после перехода границ Акуши путь преградила высокая горная гряда, занятая сильным противником. Навстречу вышли старейшины, прекрасно понимавшие, что их ждет, и стремящиеся увести беду от своих племен. Они были хорошо приняты, но отклонили даже самые мягкие условия – хитрых горцев устраивала лишь независимость. Штурмовать гряду в лоб, тем не менее, было бы слишком дорогим удовольствием, и Ермолов пошел на хитрость – старейшин приняли вежливо, хорошо накормили и рассыпались перед ними в восточных любезностях, параллельно всячески затягивая их визит и не отпуская обратно до полуночи. Вернувшись поздно ночью, старейшины тут же созвали сход, и успокоили всех, что русских мало, они не настроены воевать, запал пропал, и так далее в том же духе. Эти новости распространились среди горцев очень быстро, и акушинцы беспечно пошли спать, даже не думая, что же будет утром....
А зря!!!
Едва старейшины покинули лагерь, как войска, бесшумно снявшись с места, двинулись к позициям противника. Ночь была лунная, что позволяло русским передвигаться тихо и без эксцессов, а по-прежнему горящие костры лагеря продолжали обманывать беспечных акушинцев. Противник мог воспользоваться укреплениями деревни Лаваши, находившейся в пределах видимости – для того, чтобы отрезать войска противника от этого пункта, ночью Мадатову было поручено перейти речушку, и по тропе через ущелье, обнаруженной казаками, занять господствующую высоту, преградив путь к отступлению...
Неприятеля зажимали в тиски!...
Также в русском войске наличествовала кавалерия шамхала, которую набрали в Тарках....
"…У меня нет никакой необходимости в этих негодяях, – писал Ермолов, – но я собрал их здесь, чтобы посеять вражду между ними и акушинцами. Это могло пригодиться позже…".
Русские атаковали на рассвете 19-го декабря, и действия их были молниеносны!
Акушинское воинство было разгромлено вдребезги и пополам, за которым последовало столь же быстрое взятие Лавашей. Конфедерация, когда-то побеждавшая персов, покорилась императорским войскам....

Следующие несколько лет русские рутинно, без особых приключений, подчиняли одно феодальное владение горцев за другим....
В 1822-м году Ермолов перенес "линию" на территорию Кабарды, что повлекло за собой очередное восстание. Но генерал уже знал, как наводить порядок, и провел карательную экспедицию, после которой в регионе добавилось русских крепостей и убавилось местного населения – из 300 000 юнитов, проживавших тут 60 лет назад, осталось всего 10 000 кабардинцев!...
Впрочем, тут помогла и чума, бушевавшая в крае 14 лет, так что чистыми фрагами это не назовешь. Что же до результатов, то успех был феноменален – больше Кабарда никогда не бунтовала против русского владычества....

Горцы любят говорить, что, если уж кавказец посчитает тебя своим другом, то вернее и преданнее него не будет никого. Возможно, так оно и есть, однако весьма фатальной может быть разница между искренними и притворными проявлениями дружелюбия....
Узнать истину в момент, когда кинжал уже вошел в твои ребра, весьма неприятно!!!
Так же неприятно, вероятно, чувствовал себя и полковник Верховский, предательски убитый Аммалат-беком, сыном шамхала Тарковского. Последний, будучи государственным узником (то есть, заложником), завоевал полное доверие и даже дружбу Верховского, который проявил наивность, доведя ситуацию до совместной конной прогулки с пленником – с вышеизложенным результатом!...
Наградой убийцы должна была стать рука прекрасной принцессы Салтанет, дочери Ахмет-хана....
Аммалат-бек бежал в столицу Аварии, но поздно – хан успел скончаться, и незадачливого любовника прогнали прочь...
Повесть Бестужева-Марлинского, основанная на этих событиях, пользовалась популярностью еще многие годы спустя....
Беглый Аммалат, впрочем, имел множество сторонников, которые засели в горах между шамхальством и Аварией. Первые экспедиции решительных результатов не дали, и тогда Ермолов занялся делом лично, прибыв в Дагестан в октябре 1823-го....
Само присутствие мрачного «Ярмула», как называли генерала местные жители, дало достаточный результат – восставшие сдались добровольно. Все-таки генерал был прав, когда говорил, что настанет время, и "…одно его имя будет стеречь земли России не хуже штыков!!!…".

Дагестан оставался спокойным вплоть до войны с Турцией в 1828-м году. Но подчинение земель, населенных разрозненными дикарями, не может произойти за одну-две кампании. Может даже показаться, что результаты такой деятельности бесплодны, ведь туземцы поднимают восстания, чуть стоит отвернуться, но разумный полководец предвидит это, и будет наказывать местное население снова и снова – лишь так можно построить платформу для разумных отношений....
Поэтому невозможно удивляться тому, что в следующем, 1824-м году, в Чечне вспыхнул очередной бунт – все это было неизбежно в любом случае!
Генерал Греков делал все, чтобы навести порядок, однако не преуспел – 9-го июля 1825-го года противник захватил врасплох и взял стремительным штурмом Амир-Хаджи-Юрт – небольшую крепость на берегу Терека.
Воодушевленные успехом, бунтовщики попытали счастья на крепости Герзель, более крупной, но потерпели неудачу. Затем последовал инцидент, когда в крепость на "воспитательную беседу" пригласили жителей соседней деревни Аксай – многие из них всячески содействовали восставшим, разве что, лично не участвуя в осаде крепости...
. Русские допустили непозволительную беспечность – собрав в укреплении множество вооруженных мужчин, они не предприняли абсолютно никаких мер предосторожности. Внутри стен произошло неожиданное – один из гордых джигитов, показав абсолютное неумение рассуждать рационально, был взбешён резкими словами генералитета, виртуозно читавшего местным цветастую лекцию о плохом поведении....
Джигит, громко возмущаясь, вышел из толпы и подошёл вплотную к офицерской делегации, после чего выхватил кинжал и умудрился зарезать сразу двух генералов – Лисаневича и, собственно, самого Грекова. Очевидно, это было личной инициативой конкретно взятого джигита, а не спланированной акцией, поскольку собранная в крепости толпа в панике бросилась наутек, демонстрируя абсолютное отсутствие какого-либо осмысленного плана действий....
Умирающий Лисаневич отдал приказ преследовать их и перебить всех до единого человека, что и было образцово осуществлено...

Война и экспансия одновременно... ПРОДОЛЖАЛАСЬ!

[efan81]

Ермолов был взбешен, и принялся готовить вторую волну усмирения. Весь 1825-й год генерал провел в строительных мероприятиях, демонтируя слабые укрепления и возводя более мощные. Особых столкновений не было, но случилось нечто, что роковым образом повлияло на карьеру Ермолова, и сильно отбросило Россию с намеченного курса, в итоге затянув Кавказскую войну на неопределенное время. Умер Александр I. Взошедший на престол Николай I изначально не имел ничего против прославленного генерала, но произошел печальный инцидент, зародивший в императоре зачатки недоверия к Ермолову, которым впоследствии было суждено взойти и окрепнуть в самый неподходящий момент...

[rol]

Просто шикарно пишешь efan81 ! Мое уважение!
Надеюсь со временем соберешь и издашь книгу и не одну.
Тут на форуме уже не одна книга вызрела, надеюсь со временем и в печать можно будет как нибудь запустить. Думаю все поддержим.

[efan81]

Просто шикарно пишешь efan81 ! Мое уважение!
Надеюсь со временем соберешь и издашь книгу и не одну.
Тут на форуме уже не одна книга вызрела, надеюсь со временем и в печать можно будет как нибудь запустить. Думаю все поддержим.

Тут не столько я сколько 2 источника - фундаментальный сборник "кавказская война" и Тимур Шерзад - сборник его статей на закрытом "Спутнике и Погроме" - чудом успел выхватить. Больше нигде не видел. Вероятно у автора с покойным Просвирниным какие-то договорённости были о материалах для СиП-а. А сейчас и Просвирнина нету и СиП под запретом закрытый - а такой материалище великолепный и шикарный просто пропадает! Жаль!

[rol]

Тут не столько я сколько 2 источника - фундаментальный сборник "кавказская война" и Тимур Шерзад - сборник его статей на закрытом "Спутнике и Погроме"

Так можно тем не менее собрать этот материал под одной обложкой. Хоть в будущем альманахе, хоть в электронном журнале и/или печатном тоже. Третий Проект накапливает силы)) и должен разродиться)
А сами авторы могут и руки опустить, потом объявяться и отблагодарят) , если их упомянуть как соавторов.